5 июня 1942 года.

Западнее г. Сенсбург

Бояринов был единственным пулеметчиком от взвода, вошедшим в рейдовую группу. Правда, в момент подрыва поезда он был у моста через речку. Его задачей было прикрыть бойца, который должен был закинуть в окно сторожки гранаты и уничтожить часового на мосту. Все это было выполнено без проблем, после чего они выдвинулись к основной группе. Михаила с пулеметом в это нагромождение разрушенных вагонов не пустили, оставив снаружи.

Потом был бешеный марш-бросок в ночной темноте. И вот сейчас Бояринов с опушки леса в редеющем тумане разглядывал дорогу, которую им нужно было пересечь, и патрулирующие по дороге автомашины и броневики. Ночью у них был шанс проскочить мелкими группами эти две рядом идущие дороги без боя. Сейчас это уже стало невозможным. Его задачей было прикрыть при прорыве группу со стороны города. Сигналом на открытие огня было обнаружение группы, которая, пользуясь сумерками туманного утра, подбиралась к дороге. И сейчас Миша через прицел смотрел на спектакль в исполнении немецких воинов-тыловиков. Многие среди них были явно пожилыми и без боевого опыта. Все были вооружены винтовками. Фельдфебель пытался организовать их силами рытье окопов на обочине и изобразить нечто похожее на оборону. Солдаты опасливо посматривали на темнеющий рядом лес и боялись далеко отходить от машины. Периодически по дороге проезжал броневик с офицером в башенном люке, который громко выражал фельдфебелю свое неудовольствие медленными темпами фортификационных работ. Тот подобострастно тянулся, задирая подбородок, и тоже громко кричал: «Яволь!» После отъезда броневика с еще большей энергией он набрасывался на подчиненных, те суетливо начинали двигаться быстрее, но, на взгляд Миши, дело быстрее не продвигалось. Похоже, все же страшных русских диверсантов, возможно прячущихся в лесу, они боялись больше, нежели гнева фельдфебеля. И на данный момент окопы были отрыты на глубину примерно колена.

Сухо треснул выстрел снайперки, и тут же утро взорвалось грохотом десятков стволов. Миша ударил длинной очередью справа налево по немцам. Бой начался для них так внезапно, что большинство даже не успело среагировать и упасть, бестолково замерев столбиками. Вот по ним и прошелся очередью Бояринов. Единственный, кто отреагировал адекватно, был фельдфебель. Но ему не повезло. Он упал, где стоял, а стоял он в момент начала боя как раз на дороге. И чтобы спрятаться в укрытие, ему еще нужно было до него добраться, чего Мишка ему не позволил, всадив в уползающего фельдфебеля очередь. На этом огневой бой на его фланге закончился. Тыловики, кому повезло, упали на дно своих недорытых окопов, забыв про свои винтовки, а тот, кто мог им напомнить о долге перед фатерландом, уже отправился на небеса. Похоже, они даже не смогли точно определить, откуда по ним стреляли.

Бояринов приподнял ствол пулемета и стал ждать появления подмоги немцам от города, прислушиваясь к стрельбе у дороги. Судя по тому, как сместился бой, группа уже вышла на дорогу. Потом послышался грохот крупнокалиберного пулемета, перекрывающий стрельбу автоматов и винтовок. Мишка очень хотел посмотреть, что там делается, но боялся пропустить момент появления немцев в своем секторе. Судя по приближению звука крупняка, это был бронеавтомобиль. Потом грохнуло, и пулемет заткнулся.

«Похоже, РПГ. Откуда? В группе РПГ не было». Додумать он не успел – из-за поворота вынырнул броневик и с ходу открыл огонь по видимым ему целям справа-сзади Мишки. Бояринов медлил: броневик ему не взять, только позицию засветит. Но тут сзади броневика показался тентованный грузовик, который начал останавливаться, прикрываясь корпусом броневика. Вот это была цель для Мишкиного пулемета, и он, не жалея патронов, хлестнул по тенту машины.

А вот эти солдаты оказались не чета тем тыловикам, что окапывались тут. Больше десятка их выкатилось из-за машины и, умело укрываясь, заняли позиции. Минусом для них было то, что все они оказались вооружены автоматами и на дистанции в триста метров были для Бояринова почти неопасны, о чем они быстро сообразили, и башня броневика развернулась в сторону Бояринова, отыскивая стволом пулемета его позицию. Мишка перестал стрелять, и тут же пехота короткими перебежками пошла на сближение. Бояринов охладил их пыл двумя короткими очередями, и сразу же его самого забросало землей и ветками от ударившей рядом с ним в землю и деревья пулеметной очереди броневика. Пришлось быстро менять позицию. Когда он выглянул на поле боя, немецкая пехота была уже на позициях тыловиков и, судя по бестолково мелькающим головам, заставила их взять оружие в руки. При попытке продолжения атаки он снова прижал их огнем, но тут уже дистанция сократилась, плюс у немцев появились винтовки, и ему пришлось отходить уже под градом пуль. Отбежав, прикрываясь деревьями, метров сто назад по опушке, Бояринов снова занял позицию. И увидел, как справа из-за дороги мелькнула граната РПГ, и броневик загорелся, выбросив в небо черный шлейф чадящего дыма. И почти сразу над полем боя повисла зеленая ракета.

«Отход!» – облегченно подумал Бояринов и, перекинув ремень пулемета через плечо, пригнувшись, метнулся к дороге. Перебежав дорогу, уже в кустах столкнулся с парнями из группы, что оставалась в лагере. Это они прикрывали их прорыв и сейчас шли в арьергарде группы. Дальше снова был бег. Через два с половиной километра снова была дорога. Там уже кипел бой. Прятаться было бессмысленно – группа шла на прорыв. Правда, и здесь, в тылу у немцев, ставших на пути группы, была засада, организованная их замкомвзвода. Только сейчас Бояринов понял, почему был выброшен полностью их взвод, почему в рейд пошла только половина, а другая осталась в лагере. Половина их взвода обеспечивала им отход.

Здесь было уже труднее. Немцы успели подтянуть больше сил, и пехота была опытная. Да и броневики больше не лезли вперед, стреляя из-за спин пехотинцев с большой дистанции. Но все равно засада свое дело сделала: группа, потеряв несколько человек убитыми, преодолела дорогу и, огрызаясь огнем и унося раненых, под прикрытием двух пулеметов засады уходила к лесу. Уже на опушке леса группу накрыли минометным огнем, но залп был неточен и стоил группе нескольких легкораненых. Бояринову осколок распорол кожу на мышце, разорвав рукав маскхалата.

Углубившись в лес, остановились, чтобы осмотреться и, кому необходимо, перевязаться. Хотя бы на скорую руку. Не досчитались троих. Легко раненных было двенадцать человек. Здесь же попрощались с четырьмя тяжелоранеными. Помогли им занять позиции, вкололи промедол и оставили небольшой запас боеприпасов. Все всё понимали. Каждый знал, что тоже остался бы, будь он на их месте. Хотя все еще может быть. Это не последний бой.

К лесной дороге вышли через четыре километра. Как раз в это время поднялась стрельба сзади. Немцы вошли в лес, стараясь зажать их между двумя дорогами.

Атаковали, используя по максимуму тяжелое оружие на флангах прорыва. РПГ снова достали два бронетранспортера. Они же осколочными гранатами били по пулеметным точкам немцев. Бой был скоротечен. На другой стороне в лесу снова оставили троих. И на дороге осталось двое.

Остановились еще через час марш-броска. И снова сзади начался бой.

В строю осталось 16 человек вместе со старшим лейтенантом. Все уже имели ранения. Михайлов приказал разбиться на пять троек. Сам шел четвертым вместе с радистом. Старшим троек наметил маршруты движения и контрольное время прибытия на точку. Отход каждая группа должна была обеспечивать минированием. Благо группа прикрытия организовала здесь тайник с дополнительными боеприпасами, питанием и медикаментами.

Время прибытия групп на базу было назначено на 21 час. Задачей групп было в течение светового дня оторваться и сбросить преследование со следа, при этом нанести максимально возможный урон, оставляя после себя минные ловушки. При успешном выполнении этой задачи остатки взвода получали время на отдых и подготовку к эвакуации. Прочесывания местности можно было не опасаться – лесной массив Мазурских болот был крупным – тридцать на шестьдесят километров. Искать их можно было бы очень долго.