Борс покачал головой.

— Они не из нашей части города. Их привел тощий инквизитор с «Куронна».

Тангейзеру показалось, что до него донеслось позвякивание колес, заставляющих Вселенную вращаться. Это один из тех моментов, когда человек видит: вся конструкция его честолюбивых замыслов обнажилась и оказывается, что это бордель, выстроенный на песке; один из моментов, когда стрелка компаса ломается, все часы внезапно застывают и два будущих — воображаемое и то, что сейчас разверзлось под ногами, — раз и навсегда расходятся в разные стороны.

— Чего им нужно? — спросил Тангейзер.

— Я вылез из погреба уже под конец. Они искали тебя.

— А Сабато?

— Он начал спорить с ними, отпустил на их счет какую-то шуточку, и они сбили его с ног. Юный Гаспаро воспринял это близко к сердцу. — Рот Борса дернулся. — Они застрелили его на месте.

Тангейзер ощутил, как что-то впивается ему в щеку изнутри. Это оказались его собственные зубы.

— Я стоял, опустив голову, — сказал Борс. — Когда полиция начала выгонять всех из таверны, я смешался с толпой. Никто меня не выдал.

— А Дана? Девочки?

— Я оставил их в полной безопасности у Вито Куорво, а потом вернулся.

Еще один пронзительный крик донесся до них. Борс поморщился.

— Где теперь эти сволочи? — спросил Тангейзер.

— Они обыскали здание, а потом собрались в таверне. Сзади вход свободный.

— Инквизитор один из четырех?

Борс кивнул.

— Внутри трое полицейских, один из них капитан. Нужно быть осторожнее, чтобы не всполошить тех двоих, которые остались снаружи.

— Ну, пару криков они отнесут на счет несчастного Сабато. Нельзя допустить ружейной стрельбы. — Тангейзер указал на арбалет. — Рука тверда?

— Тверда как скала!

Борс положил арбалет на сгиб локтя и выудил из куртки огарок свечи длиной в три дюйма. Отцепил от пояса небольшую железную плошку, открыл крышку с отверстиями для притока воздуха. Внутри светился горячий уголек.