— Спасибо.

В их разговор вмешался Талман.

— Гавриил, я с тобой. — У Талмана тоже начали закрадываться подозрения, что здесь что-то не так. Если у этого гражданского самолета неисправно радио, он мог бы вернуться назад и сесть в Александрии. Но если оно исправно, то почему он не отвечает? Талман слышал, как «Хокай» вызывал «Лир» на его частоте на французском, английском — международном языке для связи воздушных судов — и, наконец, даже на арабском. Он снова заговорил в микрофон: — Гавриил, здесь что-то нечисто.

— Точно. — Ласков переключился на интерком. — Где он?

Лавон бросил взгляд на экран радара.

— Примерно в шестидесяти пяти километрах… и набирает высоту.

Уже было слишком поздно использовать ракеты «Феникс».

— Заряжай «Спэрроу» и… открывай огонь.

— Слушаюсь, генерал. — Лавон щелкнул электрическим переключателем, а затем сдвинул назад небольшую пластину на пульте управления огнем. Под пластиной находилась красная кнопка. Лавон положил на нее палец.

— Гавриил, я Эммануил, — раздался напряженный голос Бекера.

Ласков вскинул руку, призывая Лавона подождать с пуском, и подтвердил Бекеру, что слышит его.

— «Лир» вызывает нас на частоте компании.

— Понял вас. — Ласков быстро переключил рацию на частоту «Эль Аль». Лавон вызвал по радио остальные истребители и дал команду тоже прослушивать частоту «Эль Аль».

— «Конкорды» 01 и 02. Я «Лир». Вы меня слышите?

Ласков почувствовал, как по спине пробежал холодок. У говорившего несомненно был арабский акцент.

Бекер и Авидар подтвердили, что слышат.

«Лир» заговорил снова, голос звучал медленно и четко.

— Слушайте меня очень внимательно. У нас имеется для вас очень важная информация.

Бекер и Авидар снова подтвердили, что слушают, в их голосах прозвучало тревожное предчувствие.

Ласков понял, что «Лир» просто тянет время. Он обратился к Лавону.