Начальник тюрьмы ко мне подобрел. Он думает, что располагает ценностью, важной для начальства, и хочет находиться в гуще событий. Я подсаживаюсь к его письменному столу, и он предлагает мне кофе. Это сюрреалистическое предложение невозможно осознать: всемогущий начальник угощает кофе заключенного!

— С удовольствием, — отвечаю я. — Черный.

Он жмет на кнопку и сообщает наши пожелания секретарше. Как я погляжу, на нем сегодня запонки — хороший знак.

— Нынче у меня большие гости, Мэл, — сообщает он самодовольно, словно координирует все усилия по розыску убийцы. Мы с ним теперь близкие друзья, и он называет меня по имени. Раньше я был просто Баннистером.

— Кто? — спрашиваю я.

— Глава следственной бригады Виктор Уэстлейк из Вашингтона и свора юристов. Похоже, ты привлек их внимание.

Я не могу сдержать улыбку, но тут же принимаю серьезный вид.

— Этот человек, убийца судьи Фосетта, когда-нибудь был здесь? — спрашивает начальник.

— Простите, сэр, на это я ответить на могу.

— Насколько я понимаю, либо здесь, либо в Луисвилле.

— Возможно. А может, я знавал его до тюрьмы.

Он хмурится, теребит подбородок.

— Понимаю…

Приносят кофе — на подносе, и впервые за много лет я пью из нормальной чашки, а не из пластмассовой или бумажной. Мы тратим несколько минут на болтовню ни о чем. В одиннадцать ноль пять из переговорного устройства на его столе раздается голос секретарши: «Пришли!» Я перехожу следом за ним в знакомую комнату для совещаний.

Пятеро в одинаковых темных костюмах, белых рубашках с воротничками на пуговицах, незатянутых галстуках. Я бы за полмили опознал в них федералов.

Начинается с чопорных представлений. Начальник тюрьмы нехотя удаляется. Я сажусь по одну сторону стола, пятеро моих новых знакомых — по другую. В середине располагается Виктор Уэстлейк, справа от него агент Хански и новое лицо, агент Сасуотер. Эти двое помалкивают. Слева от Уэстлейка сидят два помощника федеральных прокуроров: Мангрум — из Южного дистрикта Виргинии, Крэддок — из Северного. Зеленого Данливи они с собой не взяли.

Ночью была гроза, вот Уэстлейк и говорит:

— Знатно нынче громыхало, верно?

Я щурюсь и отвечаю: