Я вёл автомобиль аккуратно и неспешно, как всегда, и потому, когда нас нагнала «Волга» с надписью «ГАИ», и офицер жезлом скомандовал прижаться к обочине и затормозить, я удивился. Вот сколько езжу, ни разу у ГАИ не было ко мне претензии.

Подчинился, конечно.

— Капитан Кульчицкий. Вы — Чижик Михаил Владленович?

— Он самый, товарищ капитан.

— Вас просят срочно прибыть в облисполком. Мы будем сопровождать вас.

И вот я еду, а передо мной — «Волга» с проблесковым маячком. Просто важная персона. Или арестант?

Так меня девочки и спросили. Кто мы?

— Скорая помощь, вот кто, — ответил я. — Без паники.

— А никто и не паникует, — ответила Пантера.

На исполкомовской стоянке я вышел.

— Вы в Сосновку езжайте, а я как-нибудь уж доберусь. Вот товарищ капитан подбросит.

— Разумеется, — согласился капитан.

— Нет, мы подождем, — ответила Ольга. — Поработаем немножко, — у нее всегда рукопись-другая при себе, из готовящихся к публикации. Полистать, подумать.

Мы поднялись прямо к председателю, товарищу Бухонову Николаю Степановичу. Ну какие у нас общие интересы? Николая Степановича я знаю шапочно — иногда он приезжал к Стельбову на дачу. Но редко, сам Стельбов в Сосновке гость нечастый. Много работает, весь в заботах о порученном крае. Мы с Бухоновым здоровались, и только.

Бухонов был не один. Рядом с ним Миколчук, помощник Батуринского. Любопытная комбинация.

— Здравсвтуйте, Михаил. Извините, что побеспокоили, но вот товарищ из Москвы прилетел, по важному делу.

— Перейду к важному делу, — Миколчук на приветствия не разменивался. — Первое. Товарищ Батуринский ушёл на заслуженный отдых. Его обязанности временно возложены на меня. Второе, а по сути первое: принято решение о лишении Анатолия Карпова советского гражданства. Указ Президиума Верховного Совета СССР будет опубликован завтра, — и он посмотрел на меня. Ждал, что я спрошу, почему Миколчук вдруг решил сообщить мне об этом лично, да ещё и приехал сюда, хотя довольно было бы телефонного звонка. Старый приём. А у меня старый контрприём — принимать как должное. Мол, ничего особенного в том, что главный шахматный чиновник летит в Чернозёмск ради меня, нет. И что задействовал Бухонова — подумаешь, и не такое видели. Тридцать тысяч курьеров, нет, тридцать пять!

Но Миколчук, видно, дока: не моргнув, продолжил:

— На самом верху принято принципиальное решение: вернуть звание чемпиона мира в Советский Союз. И ваша кандидатура получила полное одобрение.

И опять я принял это как должное. Конечно, я, кто ж, кроме меня? Нет, и в самом деле, кто?