— Но матч с Фишером дело практически решенное.

— Матч с Фишером не означает, что Карпов непременно останется там. Почему?

— Потому что ему, Карпову, отправлен ультиматум: либо он немедленно возвращается в Советский Союз, либо будет лишен советского гражданства.

— И давно отправлен этот ультиматум?

— В субботу.

— По почте?

— По особым каналом.

— И что ответил Карпов?

— Ничего.

Я немного подумал и сказал:

— Сегодня нас собирает Батуринский. Меня, Спасского, Петросяна, Таля, Смыслова и Корчного. Видно, хочет, чтобы мы выступили с призывом лишить Карпова гражданства. Или что-то вроде.

— Вполне возможно. И ты, конечно, подпишешь призыв?

— Конечно, нет.

— Почему?

— Скверная тактика и негодная стратегия. Так недолго оказаться на обочине мировых шахмат. Кому это нужно? Мне так точно нет.

Одно дело Солженицын. Кто его, если честно, читал у нас? Один из ста? Один из тысячи? А кому он был по душе? Одному из миллиона? Карпов — другое дело. Карпов популярен. Карпов кумир. Да и вообще… Не Карпов тут главный.

— Поясни.

— Поясняю. В семьдесят втором наша страна теряет шахматную корону, так?

— Так.

— Кто был начальником отдела шахмат в семьдесят втором? Не говорите, и так ясно. Вместо того, чтобы после неявки Фишера на вторую партию прервать матч, ведя в счете два — ноль, прервать и сохранить чемпионское звание, Спасский матч продолжил. Ладно, Спасский, а где был Батуринский? Далее. Раздули из мухи слона, я имею в виду интервью Корчного. Зачем? Ещё дальше: был сорван матч с Фишером. Кто от этого выиграл? Карпов? Нет. Советский Союз? Тоже нет.