— Ума не приложу, — произнес вдруг сержант, — чего это англичане и американцы, высадившись десантом во Франции, на месте топчутся.
— Вы не совсем правы, — возразил я. — Союзники понемногу продвигаются.
— То-то и оно, что понемногу, — не унимался сержант. — Мы вон как рванули, почти целиком освободили Белоруссию, а они куриным шагом плетутся. Фашистов-то небось перед нами поболе, чем там. Или я неправ?
Тут сержант был абсолютно прав. Его слова заставили меня уже много лет спустя вновь задуматься об этом. Действительно, высадившись наконец на побережье Франции, союзники по логике вещей должны были бы сразу же устремиться на восток. Однако накапливание сил и средств для «решительного» наступления почему-то затянулось. И вот сейчас, заканчивая работу над воспоминаниями, я наткнулся на любопытные данные.
Английский военный историк и теоретик Б. Лиддел Гарт в своей книге «Вторая мировая война» пишет: «Как свидетельствуют трофейные документы, на всем Западном фронте немцы имели около 100 пригодных для боя танков против 2 тыс. танков, которыми располагали передовые соединения союзников. У немцев было только 570 самолетов, в то время как у союзников на Западном фронте находилось более 14 тыс. самолетов. Таким образом, союзники имели превосходство 20:1 в танках и 25:1 в самолетах»[6].
Справедливости ради надо отметить, что эти данные относились к концу августа — началу сентября 1944 года. Но и в июле, когда состоялся тот памятный для меня разговор на опушке леса, войска союзников, несомненно, обладали огромным преимуществом над гитлеровцами.
Недолгой была передышка. Двигаясь вплотную за соединениями 5-й армии, которой командовал генерал Н. И. Крылов, мы вскоре оказались па литовской земле. И вот уже в окулярах стереотрубы я вновь вижу позиции гитлеровцев. И вот уже снова, собравшись в блиндаже, мы склоняемся над картами для того, чтобы нанести на них выявленные огневые точки, позиции артиллерийских и минометных батарей. Правда, первый доклад командующему армией о противостоящем противнике изобиловал словами «предположительно», «возможно», «необходимо уточнить», которые я и сам не терпел. Но таков уж закон разведчиков: если нет полной уверенности в чем-либо, лучше сделать оговорку, чем выдавать сведения, требующие проверки, за истину. Генерал И. И. Людников слушал меня молча. Потом негромко произнес:
— Нужна исчерпывающая информация о группировке вражеских войск. Так что поднимайте-ка, товарищ Волошин, разведчиков.
Офицеры нашего отдела выехали в соединения с тем, чтобы на месте совместно со штабами рассмотреть оптимальные варианты разведки, нацелить людей на быстрейшее выполнение задачи, поставленной командармом. К немалой нашей радости, мы убедились, что в корпусах и дивизиях, не ожидая указания сверху, начали вести активную разведку. Уже круглосуточно дежурили наблюдатели, уже готовились группы для рейдов во вражеский тыл.
В 158-й стрелковой дивизии снаряжалась в поиск группа старшего сержанта Михаила Яглинского. Объектом поиска была выбрана ближайшая траншея, до которой от нас было метров семьсот. Наблюдатели установили, что днем ее занимало небольшое подразделение гитлеровцев, вооруженных пулеметом и автоматами. Можно было предположить, что число вражеских солдат с наступлением ночи там увеличивается.
Когда стемнело, разведчики, соблюдая величайшую осторожность, гуськом, след в след, двинулись к обороне противника. Потом поползли. Впереди — подгруппа захвата, чуть сзади и по сторонам — подгруппы прикрытия. Мы, как обычно, дожидались возвращения разведчиков в одном из подразделений, находившихся на переднем крае.
На этот раз ждать пришлось недолго. Группа вернулась раньше, чем ее ожидали.
— Нет никого в этой траншее, — доложил старший сержант Яглинский.
Что бы это могло значить? Ведь днем-то все мы видели: там гитлеровцы. Как теперь решать подобную загадку? Оказалось, что Яглинский тоже думал об этом и проявил инициативу.
— Там, неподалеку от траншеи, есть домики. Так я двух хлопцев в них до завтрашней ночи оставил. Приказал сидеть тихо, себя не обнаруживать, Только наблюдать.
Рискованное решение принял старший сержант. Но, поразмыслив, мы пришли к выводу, что это, пожалуй, был единственный выход.
Следующей ночью разведчики снова отправились к вражеской траншее. Наблюдатели, оставленные Яглинским, прояснили картину. Оказалось, что фашисты, занимающие эту позицию в светлое время суток, с наступлением темноты оттягиваются в глубь своей обороны, в ближайший лес. Командир группы раздумывал недолго. Через несколько минут разведчики уже были на лесной опушке. А вскоре один из них услышал стук лопат и топоров, причем доносился он с двух направлений. Выждав еще некоторое время, разведчики осторожно вошли в лес, оставив на месте подгруппу прикрытия. Все ближе и ближе слышался стук топора. Наконец последняя остановка перед решающим броском. Гитлеровцев трое, желательно взять всех, чтобы не подняли шума. Условный знак Яглинского — и разведчики разом бросаются на врага. Дело сделано. Пленные, подгоняемые нашими бойцами, резво бегут по направлению к переднему краю.
Допрос пленных показал, что принадлежат они к боевой группе 95-й пехотной дивизии. С термином «группа» мы столкнулись впервые. Поэтому я тут же попросил переводчика уточнить, что подразумевается под этим. Выяснилось, что в минувших боях дивизия понесла тяжелые потери. Весь личный состав ее был объединен в группы, созданные вместо полков. Людей оставалось так мало, что гитлеровцы даже не выставляли боевого охранения. Они надеялись, что пребывание солдат днем в траншее создаст видимость крепкой обороны.
Больше, к сожалению, от «языков» узнать ничего не удалось. Чувствовалось, что они попросту не знают чего-либо более серьезного. Необходимо было продолжить изучение группировки противника. Яглинскому с его боевыми друзьями был предоставлен короткий отдых. После этого разведчики вновь пошли на задание. На сей раз им предстояло углубиться во вражеский тыл и выяснить, где располагаются тактические резервы.
Наметив и тщательно изучив маршрут, группа, возглавляемая старшим сержантом Яглинским, цепочкой втянулась в темный настороженный лес. Бойцы ползком преодолели просеку, вдоль которой гитлеровцы продолжали строить дзоты и оборудовать открытые площадки для пулеметов, по одному перебежали полотно железной дороги, обошли населенный пункт и снова углубились в чащу. В эту июльскую ночь разведчики прошли более 8 километров. Сделав короткую остановку, командир группы связался по радио с начальником разведки дивизии и доложил свои координаты.