Видимо, не имеет особого смысла останавливаться на всех вопросах, которые обсуждались на этом совещании. Скажу только, что пользу оно принесло немалую. Ведь в сутолоке повседневных дел порой перестаешь замечать мелочи, уделять внимание каким-то, казалось бы, второстепенным факторам. А тут стало как-то особенно контрастно видно, что сделано и что еще предстоит сделать для успешного решения поставленных перед нами задач.

А предстояло, откровенно говоря, сделать еще очень многое. Поэтому сразу же после совещания офицеры разведотдела выехали в части и соединения для проверки исполнения ранее отданных распоряжений, корректировки планов разведки и оказания необходимой помощи на местах.

Может показаться несколько странным, что я уже не в первый раз упоминаю о контроле за выполнением отданных распоряжений. Мол, о каком контроле идет речь, кого нужно контролировать? В разведку-то отбираются лучшие люди. Да, безусловно, отбирались не просто лучшие, а лучшие из лучших. Тем не менее проверкой исполнения приказов и распоряжений нельзя было пренебрегать. Она гарантировала четкость и согласованность в работе всех звеньев разведывательного аппарата.

В эти дни мы побывали во всех дивизиях армии. Там шла напряженная работа по доукомплектованию разведывательных подразделений. Теперь подбирать разведчиков было несколько легче. Существовали армейские курсы младших лейтенантов и учебная рота армейского запасного полка, которая готовила сержантов. Тридцать офицеров и более ста сержантов были направлены в наши подразделения в период подготовки к наступлению. Со многими выпускниками я беседовал лично, и, прямо скажу, впечатление о людях осталось самое благоприятное.

К предстоящим боям шла подготовка и по другой линии. В соответствии с нашими предложениями, которые утвердил командарм, в стрелковых ротах из лучших бойцов формировались специальные разведывательные отделения. Во главе их стояли наиболее опытные сержанты.

В стрелковых батальонах создавались разведывательные взводы.

Наряду с этим шла упорная учеба офицерского, сержантского и рядового состава. Основное внимание уделялось подготовке к самостоятельным действиям в любой обстановке, развитию инициативы, хитрости, находчивости. Личный состав нештатных разведотделений и взводов был собран на специальные сборы. Люди под руководством опытных офицеров учились вести разведку в интересах своих рот и батальонов.

Должен заметить, что не только у разведчиков шла напряженная учеба. И стрелковые подразделения настойчиво готовились к предстоящим боям. Повсеместно отрабатывалась одна и та же тема: «Наступление с прорывом сильно укрепленных позиций противника и форсированием водных преград». В тылу наших войск были оборудованы специальные учебные поля, которые с максимальной точностью воспроизводили вражескую оборону.

Мне довелось присутствовать на учении в 17-й гвардейской дивизии, где разведчиками руководил гвардии подполковник Василий Фомич Таран. Это был знающий, исключительно требовательный офицер. В соответствии с составленным им планом, разведчики преодолевали преграды и препятствия, учились быстро реагировать на малейшее изменение обстановки. Действовали они умело, дерзко. Были, разумеется, отдельные недостатки. Но для того и существует учеба, чтобы выявлять и устранять их.

В разведывательных подразделениях было немало молодых: солдат, которые, конечно, кое в чем еще уступали «старичкам». Но что особенно радовало: нигде, ни единого раза не слышал я упреков в адрес новичков, каких-то насмешек, высокомерных слов. Напротив, разведчики-ветераны делали все для того, чтобы помочь младшим братьям своим освоить трудную науку побеждать. В подразделениях прочно утвердилась атмосфера доброжелательности, взаимной помощи, наставничества, если так можно сказать.

Своими наблюдениями я поделился с заместителем по политчасти майором Н. В. Поздняковым, который по заданию начальника политотдела армии часто выезжал в подразделения. И он полностью согласился со мной. Да, политико-моральное состояние разведчиков на должном уровне. Больше он ничего не сказал, но я-то знал, что в значительной мере это его заслуга.

Работал Николай Васильевич исключительно много. А в эти июньские дни 1944 года — особенно. Вот и сейчас, когда мы встретились с ним в разведроте дивизии, я сразу обратил внимание на то, что его лицо слегка осунулось. Чувствовалось, что недосыпает он. Но глаза офицера светились радостью. И так было всегда, если Позднякова удовлетворяли плоды своего труда.

По моей просьбе Николай Васильевич рассказал о том, как активно, по-деловому проходили в дивизии партийные собрания, индивидуальные и групповые беседы. В разведывательных подразделениях регулярно выпускались боевые листки, в которых описывались подвиги лучших разведчиков, раскрывался их боевой опыт. Словом, все формы политической работы использовались активно и целенаправленно.

— Есть и кое-что новое, — продолжал майор Поздняков. — Думаю, что эту форму работы с личным составом можно будет рекомендовать и другим.

Оказалось, что начальник разведки 91-й гвардейской дивизии и командир разведроты гвардии капитан Н. М. Солодовников стали практиковать посылку писем на родину разведчиков, проявивших мужество, отличившихся в боях.

Меня заинтересовали эти письма. Я попросил Солодовникова показать их. Спустя несколько минут на стол легли копии писем, которые хранили в роте. Вот одно из них, направленное отцу отважного разведчика Федора Половенко:

«Дорогой Савелий Потапович! Ваш сын Федор — воин, не знающий страха. Несколько дней назад он оказался в населенном пункте, занятом врагом. Федор не растерялся. Он швырнул в окна гранаты, а потом в упор расстреливал гитлеровцев из автомата. Он уничтожил много врагов, а одного взял в плен.

Ваш сын — сержант. Он награжден орденом Красного Знамени и медалью «За отвагу». Благодарим Вас, Савелий Потапович, за то, что Вы вырастили и воспитали такого сына, отважного воина».

Как оказалось, на это письмо гвардии капитан Солодовников вскоре получил ответ. Отец гвардии сержанта Половенко писал:

«Очень рад читать такие теплые слова о Федоре. Благодарю вас за хорошее воспитание моего сына, который так храбро сражается с врагами и удостоен двух правительственных наград. Лет мне уже немало, но славные боевые дела Красной Армии и моего сына Федора воодушевляют меня на самоотверженный труд в колхозе. Мы здесь тоже отдаем все силы делу скорейшей победы над коварным врагом».