Король гордо приподнял обрюзгший подбородок и высокомерно посмотрел на старого священника, а затем спросил:

– Я вижу, что у тебя для меня есть ещё что-то, о чём ты пока ещё умалчивал, или я ошибаюсь?

– Вы, как всегда, весьма проницательны, Ваше Величество! Спешу вам сообщить, что мои люди доставили в Версаль жену принца Николя и его сына!

– Как? Уже? – вполне ожидаемо для хитрого аббата встрепенулся престарелый монарх, и в его глазах вспыхнули огоньки былого молодого азарта любвеобильного охотника за сладкими утехами. – А я всё ещё здесь сижу, да и в таком виде!

Людовик нервным движением схватил со стола колокольчик и нетерпеливо стал звонить, пока к нему не прибежали взволнованные слуги.

– Скорее, скорее одевайте меня! И одежду выберите самую лучшую! Приказываю вам подать мне то платье, в котором я был на вчерашнем балу!

– Ваше Величество, но оно отдано в чистку! – попытался было объяснить престарелый слуга, но был прерван истеричным криком монарха:

– Вы что, хотите меня опозорить перед иностранцами? Немедленно несите то, что я вам сейчас приказал!

Часть стайки перепуганных слуг поспешно ретировалась за требуемым одеянием. Остальные бросились под бдительным присмотром цирюльника и лекаря приводить в порядок внешний вид короля. Одни стояли навытяжку с только что напудренными париками, из которых королю предстояло выбрать наиболее подходящий для этого случая. Другие обтирали телеса короля благовониями под наблюдением личного лекаря. Мыться монарху тёплой водой тот категорически запрещал – под страхом проникновения через открывшиеся поры опасных болезней. То же самое касалось всех придворных. Оттого те принимали ванны лишь пару раз в своей жизни: после их рождения – во время крещения – и дабы отправиться в последний путь.

Аббат на время покинул Людовика, чтобы лично проверить внешний вид прибывшей во дворец московской красавицы. Ему никак не хотелось перед королём ударить в грязь лицом. Так что для него сейчас была важна каждая, даже самая незначительная деталь. Ничего нельзя было упускать из виду, всё нужно было проверять самому. Изидор рассчитывал, что Луи не устоит перед очарованием московской красавицы. Ведь ни для кого во дворце не была особым секретом слабость монарха к красивым дамам. Его нынешняя морганическая супруга, госпожа Ментенон, бывшая воспитательница его детей от прежнего брака и внучка сосланного кардиналом Ришелье предводителя гугенотов, была весьма набожной протестанткой, намеренно крещёной по католическим канонам. Она через доброту и ласку сумела вначале выбиться в фаворитки короля, а затем и полностью прибрать его к своим рукам. Когда-то она имела прозвище Прекрасная индианка. Но не всё, что мы видим глазами, таковым является в действительности. Теперь королю приходилось больше бывать на свежем воздухе, на охоте вместе с мужчинами, чем танцевать с дамами на балах. Ментенон отчаянно боялась перестать быть фавориткой короля.

Люди ордена уже доложили Изидору о том, что московитянка была чрезвычайно хороша собой и выглядела много лучше маркизы Ментенон. Привезённая из далёких земель девушка была весьма изящна и, несмотря на перенесённые роды, удивительно стройна и прекрасна лицом. Ей ни к чему были краски и жуткие, уродливые корсеты. От присутствия при дворе короля сей девицы, на взгляд аббата, была тройная выгода: он получал в полное подчинение беглых русинов, благодарность короля за чудесный подарок и значительное ослабление влияния Ментенон на монарха, а значит, большее усиление собственного влияния при дворе.

Через два часа Марфа в сопровождении аббата Изидора поднималась по Посольской лестнице. Они прошли длинную Зеркальную галерею. Семнадцать огромных зеркал поражали воображение растерянной гостьи. Против её воли они заставляли почувствовать ощутить себя маленькой и беззащитной на фоне величия французского королевского дворца. У себя на родине ей ещё не доводилось видеть что-либо подобное. Людовик преднамеренно оговорил маршрут движения гостьи через, казалось бы, бесконечную анфиладу залов Больших апартаментов короля. Луи хотелось ошеломить и сломить дикую северянку, и он был уверен, что ему это с лёгкостью удастся.

Когда девушка проходила из зала в зал, у неё буквально кружилась голова от блеска окружающей её обстановки, от обилия позолоты. Та была повсюду, чуть ли не на каждом сантиметре дворцовых стен, потолков, обрамлениях множества полотен картин и даже в отделке мебели. От яркого солнца, которое светило через высокие окна, болели глаза. Девушка щурилась и раз за разом прикрывала их рукой. Шедший рядом аббат лишь усмехался. Он не впервые видел реакцию людей, поражённых роскошью Версальского дворца.

Людовик ожидал гостью в одном из залов своих апартаментов. Сидя в драпированном изысканным шёлком кресле за круглым стеклянным столиком, он с любопытством смотрел на входящую в зал весьма красивую девушку. Та остановилась на пороге и слегка поклонилась. Растерявшись и не зная, что ей делать дальше, произнесла по-русски лишь одно слово:

– Здравствуйте, – после чего стеснительно опустила голову.

Король не понял сказанного, но догадался по смыслу и любезным тоном ответил своей гостье по-французски. Девушка продолжала стоять с опущенной головой, хотя аббат что-то ей говорил на непонятном для неё языке и даже пытался слегка подтолкнуть в спину, чтобы она подошла поближе и поцеловала протянутую монархом руку. Но Марфа упорно не двигалась с места и ни на кого не глядела. Она поняла, чего от неё желает чужеземный король, но ей было противно унижаться перед ним. Вскоре Людовику надоело сидеть в ожидании. Он с недовольным видом встал с кресла и подошёл к дикарке. Он посчитал, что та не имеет никакого представления о правилах этикета, как подобает себя вести в его дворце. Но тут он обнаружил, что гостья оказалась значительно выше его. Чуть ли не на целую голову. И это даже несмотря на то, что король сегодня надел свои любимые красные туфли на высоченной платформе. Луи немного смутился, но вскоре понял, что в этом даже обнаружилось некоторое преимущество. Несмотря на то что гостья опустила голову, ему удалось разглядеть её лицо. От чего рот у него поневоле открылся от удивления. Короля будто бы поразил столбняк. Он застыл эдаким истуканом и даже какое-то время не мог ни пошевелиться, ни произнести слово. Наконец у него вырвалось:

– Avec charme, simplement avec charme![14]

Аббат Изидор тут же весь засветился от счастья. Настоятель был доволен, что угодил своему королю. В то время как Марфа нахмурилась и закрыла своё лицо руками. Изо рта Людовика шёл ужасно нестерпимый запах, замешанный на ароматах парфюма. От такого амбре девушке стало просто нечем дышать. Она не знала, что предпринять. Людовик нахмурился. Ему показалось, что он не произвёл на чужеземку должного впечатления. Но тут, видимо, к счастью, сознание Марфы внезапно помутилось, и она упала в обморок. Людовик не растерялся. Женские недомогания были для него привычным делом. Ведь узкие корсеты придворных дам не давали им нормально дышать, им часто банально не хватало кислорода. Вызвав лекаря и стражников, король распорядился перенести девушку в свою спальню. Пока лекарь приводил Марфу в чувство, Луи с нескрываемым любопытством разглядывал свою чудесную гостью. И чем больше он на неё глядел, тем чужеземка казалась ему всё прекраснее и прекраснее. Только вот простенькое платье на дикарке, по его мнению, нужно было сменить, и как можно быстрее. «Сегодня же отдам соответствующее распоряжение! Пусть мой личный портной пошьёт ей подобающий моему дворцу наряд! – подумал король и вновь окинул любопытным взглядом стройную фигуру гостьи. – Если немного поработать над этой дикаркой, то из неё вполне может выйти прехорошенькая новая фавориточка!» Луи не успел до конца обдумать внезапно пришедшую в его голову идею, как слуга, который до этого тихо стоял у дверей спальни, громогласно объявил о присутствии королевы. Дверь опочивальни Людовика отворилась, и на пороге появилась Француаза д’Обинье, она же госпожа Ментенон. Тайная супруга короля некоторое время с удивлением смотрела на постель своего мужа, на которой лежала какая-то незнакомая ей дама. Она перевела взгляд на смущённого Людовика и властным голосом с явными нотками раздражения сухо произнесла:

– Что здесь такое происходит, мой повелитель?

В это время благодаря стараниям лекаря Марфа очнулась, и взгляды двух дам встретились. Незаметная искра взаимной неприязни вспыхнула на мгновение, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы от опытного ока короля не укрылась мгновенно зародившаяся ревность его жены к чужеземке, но это лишь немного повеселило его, и Луи с довольным видом усмехнулся. Его величество уже представлял свою гостью в своём дворце на балу, в роскошном платье, при ярком свете множества люстр в бальном зале. Он ведёт её под руку, и они вместе открывают бал торжественной курантой[15], а потом танцуют озорной менуэт[16]. Луи с самого детства изучал танцы. Он увлекался балетом и от того считал себя во Франции лучшим танцором. По этому вопросу во дворце с ним никто и не спорил. Напротив, его способностям двигать ногами и руками, принимать элегантные и многозначительные позы придворные пииты возносили лишь хвалебные оды. Причём как письменно, так и устно.