– Вижу по вашему лицу, принц, что вы не имели ни малейшего представления о рождении вашего сына! – ехидно улыбаясь, произнёс настоятель монастыря. – И вы мне должно быть сейчас не верите? Полагаете, что я вас сейчас обманываю? Но что вы скажете на вот это?

Изидор взял со стола небольшой лист бумаги, исписанный аккуратным женским почерком и протянул его Николаю.

– Надеюсь, что вы узнаёте почерк вашей жены? – осведомился аббат, но гость его уже не слышал.

Он буквально выхватил из рук Изидора письмо. Бывший опер действительно узнал почерк своей жены, и его руки чуть заметно задрожали. Буквы поплыли. Это слёзы сами собой навернулись на глаза. Марфа описывала день рождения его сына. Писала, что он уже умеет ходить и говорить. Николай сделал над собой усилие и стал читать письмо дальше. Она просила прощения, что не известила раньше о рождении сына. Князь Ромодановский запретил как-либо упоминать в письмах о сыне, а его люди проверяли каждое её послание. Уже пошёл третий год, как Николай не видел Марфу. «Сколько же тогда моему сыну лет?» – подумал Николай, и аббат как будто услышал его мысленный вопрос.

– Вашему сыну уже исполнилось два года. Умный мальчик. Живо интересуется всем. Спрашивает, где его папа.

«Без ножа режет, сволочь! Ничего, недолго тебе ещё радоваться своей власти надо мной, аббат!» – мысленно выругался бывший опер, но вслух произнёс совсем другое: – У вас не будет с нами никаких проблем, святой отец! Я и мои друзья желаем стать верными подданными Его Величества короля Франции!

– Надеюсь, что вы сейчас сказали мне правду, – холодно ответил аббат Изидор. – Пока идите и помогите, чем сможете, брату Пьеру! Послезавтра поутру вы вместе с нашими людьми покинете мою обитель.

Попрощавшись с аббатом, троица в сопровождении Бастиана вышла во двор. Там монах с надменным выражением на лице приказал Николаю и его товарищам следовать к складам брата Пьера, а сам пошёл в трапезную, сказав, что в связи с приездом аббата ему сегодня нужно особо проверить процесс приготовления пищи. Бастиан прекрасно понимал, что московиты загнаны в угол и теперь из монастыря точно никуда не денутся.

Пришлось повиноваться, хотя друзья и без приказаний этого аббатского лизоблюда хотели помочь Пьеру создать игристый напиток. Николай под предлогом, что нужно отнести в келью котомки, сбегал за припрятанной бутылкой шампанского. Теперь увлечённому виноделием монаху можно будет показать, как должна выглядеть настоящая бутылка шампанского вина, а заодно и дать попробовать – какое оно на вкус.

Сказанное аббатом расстроило Николая, и по дороге он пытался обдумать сложившуюся ситуацию. Но по-любому выходило, что теперь деваться было некуда. Появление во Франции Марфы и сына связывало его по рукам и ногам, лишало возможности какого-либо манёвра. «А какой он – мой сын? Как он выглядит?» – внезапно задумался Николай и невольно улыбнулся.

– Чего щеришься?! – удивлённо проворчал тесть, завидев возвращающегося зятя.

– Хотел представить, как выглядит мой сын, но ничего не получилось!

– Я тоже сейчас о внуке думал! Никак не ожидал, что такая приятная весть может мне так испортить настроение!

– Не переживайте, друзья! Когда доставят Марфу с сыном во Францию, тогда и будем думать, как их высвободить и вывезти обратно в Россию! – попытался успокоить товарищей Андрей Яковлевич.

– М-да, ни денег, ни дочки, а теперь – и внука лишают, сволочи! – скрипя зубами, произнёс Алексей Никифорович. – Хорошо хоть пистолеты спрятали под рясами.

– Ладно, придётся действительно пока отложить решение создавшейся проблемы до лучших времён! А сейчас пошли к нашему виноделу делиться бесценным опытом!

Два дня в компании Пьера прошли незаметно. Друзья проделали целую вереницу опытов. Путём многочисленных проб выбрали самый лучший вариант процесса изготовления вина. А до этого подбирали нужный сорт винограда. И здесь бутылка Dom Pérignon оказалась весьма кстати. Брат Пьер теперь хранил её как зеницу ока. Никого к ней не подпускал и не давал без пользы пролиться даже самой маленькой капле этого драгоценного напитка. Он раз за разом пытался выведать у Николая, где это производят такие волшебные напитки, но бывший опер был твёрд как кремень и обтекаемо отвечал на поставленные вопросы. Ссылался на то, что эту бутылку ему презентовали ещё в Москве и именно там ему удалось узнать процесс приготовления игристых вин.

Потом стекольщик с недоверием разглядывал пузатую бутылку и тоже старался разузнать: в каких местах она была изготовлена и какие смеси использовались для подкраски стекла. Даже метод крепления пробки был для него в диковинку.

Несмотря на все трудности, брат Пьер поклялся, что максимум через два года он непременно создаст подобное вино и привезёт его своим новым друзьям прямо в Париж для того, чтобы они смогли его по достоинству оценить. Тепло распрощавшись с будущим изобретателем французского шампанского, Николай с друзьями в сопровождении Бастиана отправился в путь-дорогу. Их уже с нетерпением ждали в аббатстве Сен-Дени.