«Нет, – думаю я. – Тебе не обязательно так с ним поступать».

– Я ужасно скучала по тебе, – шепчу я. – Я так боялась говорить с тобой этим утром.

Жара нарастает, окутывает меня коконом, скрывая от холодного горного воздуха.

– Вчера ночью мне было страшно, – бормочет он.

Я вскидываю голову и вижу, что он наклоняется ближе. У меня перед глазами все плывет.

– А сейчас? – спрашиваю я, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание.

Он не вздрагивает, его лицо каменное, глаза горят.

– Сейчас я в ужасе.

Внутри меня словно скапливается разряд молнии. Я чувствую, как нервы трещат под кожей.

– Я тоже.

– И что это нам даст? – Одна из его рук касается моей руки на барной стойке, но не задерживается.

Я могу только покачать головой.

«Я не знаю».

– Я упрощу, – он облизывает губы, и в его голосе звучат воинские нотки, решительные и непреклонные. – В идеальном мире, без войны, без реконструкции, без Озёрного края и Алой гвардии или любого другого препятствия, которое могло бы прийти тебе в голову, – что бы ты сделала? Чего бы ты хотела для нас?

Я вздыхаю и отмахиваюсь от него.

– Это так не работает, Кэл.

Он не колеблется, только наклоняется все ближе ко мне, пока наши носы не оказываются всего в нескольких дюймах друг от друга.

– Просвети меня, – четко говорит он.

У меня сжимается грудь.

– Полагаю, я бы попросила тебя остаться.