В конце концов, мне также нужно иметь в виду тот факт, что он не будет доступен другим командирам, когда я назначу им их миссии. Замечательно. Я только что нашел еще кое-что, о чем стоит беспокоиться!

Его губы дрогнули, когда он подумал о собственной порочности. Было удивительно, насколько это улучшило его настроение, и он полуобернулся лицом к невысокому, полному князю, стоящему рядом с ним.

— Какой-нибудь совет в последнюю минуту, ваше высочество?

— Не совсем, ваше величество, — пожал плечами князь Нарман. — Вам просто нужно продолжать думать о великом герцоге так же, как, я уверен, вы выросли, думая обо мне. Никогда не забывайте, что он от природы коварный, скользкий парень, с пристрастием к убийцам и всем личным обаянием и теплотой песчаной личинки, и вы не сможете ошибиться слишком сильно. Заметьте, не скажу, что у него активная аллергия на правду, Хотя, по зрелом размышлении, я чувствую относительную уверенность в том, что любое абсолютно правдивое заявление, случайно попавшее ему в рот, вызвало бы у него, по меньшей мере, острое несварение желудка.

— …Интересная характеристика, — заметил Кэйлеб с чем-то подозрительно похожим на смешок.

— Но точная, думаю. — Нарман посмотрел на более высокого и молодого императора, и выражение его лица стало очень серьезным. — В данный конкретный момент, ваше величество, великий герцог Зибедия находится в ловушке между кракеном и роковым китом, и он это знает.

— Но что есть что?

— В итоге? Я бы сказал, что империя — это определенно роковой кит, но Гектор из Корисанды — очень респектабельный кракен. И есть еще тот факт, что Зибедия знает так же хорошо, как и мы, что истинная борьба в конечном счете идет не между вами и Гектором, а между вами и Храмом. Он полностью осознает, что в это время у вас есть сила раздавить его, как яичную скорлупу, если он не пойдет вам навстречу, но он также осознает, что Гектор никогда не простит и не забудет, если он повернется спиной, чтобы поддержать Чарис. Возможно, маловероятно, что Гектор выживет, но Зибедия не будет готов полностью исключить такую возможность. И независимо от того, выживет Гектор или нет, храмовая четверка определенно все еще будет ждать, когда здесь, в Лиге, рассеется дым.

— Это означает, что пока я крепко держу свой кинжал у его горла, он будет необычайно сговорчивым, — сказал Кэйлеб.

— Совершенно верно, ваше величество. — Нарман слегка наклонил голову. — Знаете, я всегда находил упрямую тенденцию вашего Дома к выживанию и его общую всестороннюю компетентность чрезвычайно раздражающими. Удивительно, как изменилось мое мнение в этом отношении за последние несколько месяцев.

— Лесть, ваше высочество? — брови Кэйлеба приподнялись, а его карие глаза весело заблестели.

— О, конечно! — Нарман улыбнулся. — В конце концов, я теперь один из ваших придворных, не так ли? — Он отвесил императору глубокий поклон, удивительно грациозный для его комплекции, и Кэйлеб улыбнулся ему в ответ. Но затем князь Эмерэлда снова посерьезнел.

— Шутки в сторону, ваше величество, я должен признать, что одновременно удивлен и впечатлен зрелостью суждений, которые вы последовательно демонстрируете. Откровенно говоря, вы необычайно молоды для любого правителя, а тем более для правителя империи такого размера, какую усердно сколачиваете вы с императрицей. Этого достаточно, чтобы заставить мужчину нервничать, по крайней мере, пока он не узнает вас двоих поближе.

— В самом деле? — Кэйлеб склонил голову набок, и Нарман кивнул.

— На самом деле, вы продемонстрировали замечательную палитру способностей, — сказал он почти отстраненным, аналитическим тоном. — Военный потенциал, умелая дипломатия, уравновешенность, которая весьма примечательна для такого молодого человека, как вы, честность — которая, как я обнаружил, может быть чрезвычайно опасным оружием, когда дело доходит до дипломатии; вероятно, потому, что мы сталкиваемся с ней слишком редко, чтобы создавать защиту от нее — и разумная безжалостность в сочетании с тем, что я могу назвать только прагматичным состраданием. — Он покачал головой. — Такое сочетание способностей было бы редкостью для человека вдвое старше вас. Ваш отец, очевидно, был даже лучшим учителем, чем я когда-либо предполагал.

— Верю, что так оно и было, — мягко согласился Кэйлеб.

— А еще есть императрица, — продолжил Нарман с причудливой улыбкой. — Подозреваю, что на самом деле по-своему она даже более опасна, чем вы. Она, безусловно, одна из двух самых умных женщин, которых я когда-либо встречал в своей жизни, и тот факт, что ей удалось не просто выжить, но и фактически укрепить власть чисхолмской короны, несмотря на все усилия своры дворян в четыре или пять раз старше ее, только подчеркивает ее собственные возможности. Честно говоря, вы двое вместе просто пугаете, если вы простите мою откровенность.

— Не только извиню это, но приму это как комплимент.

— Наверное, следует. И, — Нарман задумчиво поджал губы, — у этого есть и другой аспект. Тот, который не приходил мне в голову, пока у меня не появилась возможность встретиться с вами обоими и составить о вас впечатление из первых рук.

— И о каком аспекте идет речь? — спросил Кэйлеб, когда эмерэлдец замолчал.