РОДНИ (продолжает). Я счас этот сырный нож твоему мужу в глаз вставлю, если не поторопишься.
РОДНИ (продолжает). Так сколько бабла принесет старушка?
ГУБЕРТ. У нас… у нас д-две тысячи семьсот долларов наличными… мы не д-доверяем банкам.
РОДНИ. А какие у меня теперь новые бирюльки и прочее?
ГУБЕРТ. Я не совсем уверен… по-моему, дюжина жемчужных ожерелий, несколько серебряных часов… и одни золотые… и два свадебных кольца. А еще перламутровая брошь с сапфирами в платиновом окладе.
РОДНИ. Похоже, ты угождаешь своей старушке, как надо. Рад за тебя, старикан.
РОДНИ (продолжает). Давай сюда.
РОДНИ (продолжает). Открывай, чтоб я глянул, че там.
РОДНИ (продолжает). Клади мешок на стол.
Боковое окно освещается ВСПЫШКОЙ второго выстрела, хотя звук совершенно заглушен ГРОМОВЫМ потоком ливня.
Эрмайн, парикмахер, похожий на богомола, сидит в мягком кресле, читая книгу при свете висящей масляной лампы.
На нем длинная ночнушка и колпак на голове. Снаружи РЕВЕТ буря, и все же он читает очень внимательно.