Кузьма с Афанасием встретили слова товарища громким смехом. В добрые старые времена, когда они разбойничали на Каме и Волге, воевода, не смущаясь, продавал полон в рабство татарам. Среди полоняников часто попадались дети – это никого не смущало.

– Сколько отдал? – поинтересовался московский купец, кивая на спящих детей.

Сурожанин почти не спал этой ночью, лег поздно, встал рано, успев уже наведаться в лагерь татар с очередной партией товара.

– Сироты они. Отец помер, а мать еще в прошлом году скончалась, – сказал Лука.

– Ты скажи, почем купил? – повторил купец.

– Дядьке ихнему отдал три сабли да четыре ножа, – ответил Лука. – Да старейшине еще саблю пришлось подарить, чтобы разрешение получить.

– Дорого, – хмыкнул сурожанин.

– Пускай, – беспечно махнул рукой воевода.

Когда дети проснулись, их накормили горячей едой и поручили Неждану. Парень с зимы отъелся на княжеских харчах, а еще меньше чем полгода назад мало чем отличался от этих татарских заморышей. Неждан по возрасту старше татарчат и, главное, выше по статусу. Парень с гордым видом продемонстрировал гололобому татарчонку свою короткую саблю и кинжал на поясе. Оружие привело мальца в восторг, и его глаза загорелись азартным блеском.

– Главное, ты во всем воеводу слушайся, делай все, что прикажет. Потом, если что, я за тебя словечко замолвлю, возьмет тебя Лука Фомич в дружину к себе. Ты главное не перечь хозяину, не то живо в деревню сплавит. Будешь тогда в земле ковыряться, – услышал Андрей наставления Неждана.

Слова юного новгородца, подобранного зимой в Новгороде, погибающим от голода и холода, услышал не только князь. Все сидящие вокруг костра встретили слова паренька громким хохотом.

– Работорговец хренов, – прокомментировал Андрей поступок своего воеводы. – Хватит ржать, не лошади, – прикрикнул Андрей на своих ближников. – Пора в дорогу нам. Время уходит.

Потушив костры, быстро собрались, все ждали, когда москвич закончит погрузку купленных у татар кож. Попрощавшись с татарами, как с лучшими друзьями, напоследок подарили им мешок сухарей и пару паршивых ножиков. У татар была скверная привычка клянчить подарки. Не дашь – смертельно обидятся.

Татары сворачивали лагерь. Старейшина смотрел вслед уплывающим кораблям и думал, что урусы спасли его род от голода. Род давно уже оскудел, уже не тот, что был прежде. Предки, старейшины кочевали в этих землях испокон веков, еще татар не было и вся земля до самого моря принадлежала предкам рода. Потом пришли татары. Принесли зло на эту благословенную землю. Часть родов откочевала на заход солнца. Часть осталась на земле предков. Захватчики заставили оставшиеся племена покориться и идти войной на урусов. Прошли века. Все смешалось в этом мире, и лишь род серого волка смог соблюсти чистоту крови, не смешиваясь с завоевателями. Но с каждым поколением женщины рожали все меньше и меньше, тогда старейшины приняли решение брать жен среди урусов, как прежде брали предки.

– Отчего они хлеб не купят в низовских землях? – спросил Андрей москвича, разглядывая в бинокль фигуру татарского старейшины, стоявшего на берегу. Татарин не мог видеть Андрея, но князь словно чувствовал на себе его благодарный взгляд.

– Дурные они, что ли, вниз кочевать, – усмехнулся Михайло Романович. – Изгои они. Ушли от царя всем родом, вот и кочуют тут. Как орда объявится, они уйдут в леса прятаться.

– А чего им бояться? – не понял Андрей.

– Женщин отберут, мужчин убьют или в рабство продадут фрягам, – усмехнулся купец. – Дело известное. Чужаков нигде не любят.

Когда корабли скрылись за горизонтом, а татары, собрав лагерь, откочевали подальше от реки, на берег выехал одинокий всадник. Тщательно осмотрев покинутый лагерь, обладатель голубого халата стал рыть землю на месте, где была воткнута веточка с привязанной шелковой ленточкой. Из мягкой земли был извлечен герметичный футляр. Издав радостный вопль, татарин вскочил на коня и помчался, словно ветер, спеша доставить послание своему господину.