– Ну, отдал, – безразлично пожал плечами Андрей. – Какая связь между мором и ценой на хлеб и продажей в рабство?

– Позволь, княже, я скажу, – поспешил вмешаться Лука Фомич. – Татары не только скот разводят. Хлеб растят еще. По весне посеют и уходят кочевать, а по осени возвращаются и собирают урожай. Знатный урожай у них, земля сама родит, сам-пятьдесят, бывало, собирают бусормане.

– Сколько? Сколько? – не поверил Андрей.

– Сам-пятьдесят, – повторил воевода. – А когда мор приходит, то убирать хлеб некому, оттого голод наступает, скотина падает. Вот и продают татары своих детей в рабство, больше девочек продают, они им ни к чему.

– Вот на хлеб и покупаю холопок, – подтвердил москвич. – За татарок хорошую цену дают. Наши девки намного дешевле стоят.

С паузка москвича, идущего следом за княжеским ушкуем, проводник татарин стал подавать знаки, размахивая руками и громко крича, чтобы ушкуй причаливал к берегу. Остальные корабли следом за Флагманским корабликом поворачивали к берегу. Паруса на корабликах спустили, гребцы сели на весла. Из всех кораблей лишь один ушкуй смог достаточно близко подойти к берегу, остальные кораблики встали на якорь. Лодки шныряли от кораблей к берегу, перевозя людей и припасы. В суматохе обустройства лагеря никто не заметил отсутствия проводника-татарина. Впрочем, проводник отсутствовал недолго, вскоре он уже принимал деятельное участие в приготовлении горячей пищи. Часть людей ночевали на кораблях, остальные устроились на берегу у костров. Покой отряда обеспечивали сторожи, менявшиеся каждые два часа. Самая первая вахта досталась Андрею. Увы, княжеское достоинство не освобождало Андрея от несения службы. На всякий случай Лука Фомич приказал всем спать в бронях и держать под рукой взведенные самострелы. Пушку зарядили картечью, на всякий случай.

Прежде чем уснуть, народ долго сидел у костра, слушая рассказы Ерофея о житье-бытье Царьграда. Никто из присутствующих никогда не был в Константинополе, даже Михайло Романович дальше Крыма не выбирался. Но русских, по словам Ерохи, в главном городе православия проживало немало, там им отдан был целый квартал. Особенно много русских купцов переехало в Царьград вместе с московской княжной, вышедшей замуж за императора Римской империи. Этот брачный союз был выгоден обеим сторонам. Московский князь – тесть императора Римской империи. Звучит гордо. И поднимает статус правителя далекой Московии. Для Византии дочь государя московского – обыкновенная провинциальная княжна. Если бы не одно но…

В империи дефицит бюджета. Флота у империи давно уже нет, армия – обыкновенные наемники, которые пожирают финансы со скоростью саранчи. Мелкие княжества и родственники в Трапезунде готовы отдать своих дочерей в жены императору. Вот только приданое московской княжны столь велико, что можно поправить свои дела. Никакая другая принцесса не могла принести столько политических и финансовых выгод империи. Это обстоятельство решило дело.

Увы, после смерти принцессы император горевал не долго. Было дело, заслал послов в Москву за новой невестой, но Москве уже было не до империи. Вернулись посланники императора несолоно хлебавши.

Служилые татары растворились в ночи. Утром они заявились обратно, уже конные и в сопровождении нескольких молодых татар. Андрей принял гостей с почетом, одарил подарками, накормил, напоил. Все как полагается. К вечеру на берег вышла целая орда. Скрипели повозки, мычала голодная отощавшая скотина, на поле у реки стало не протолкнуться от множества людей.

Потом был торг. Что могут продать кочевники? Много чего. Торговали кожами, Михайло Романович нисколько не смущался, что кожи ободраны с павшей от мора скотины. Товар он и есть товар. Был бы товар, а покупатель всегда найдется. Расплачивался купец ножами, отрезами ткани, котелками, гребнями и всякой мелочевкой.

Татар интересовали хлеб и оружие. Москвич долго упрямился, отговаривался страшной дороговизной, рассказывал, что в Тане за хлеб дадут хорошую цену. В общем, набивал цену. Через два часа, когда старшина татарская сыто рыгала, впервые за много месяцев набив до отказа пузо, они сладили. Продали москвичу пятерых девчонок. Собственно, татарок было всего трое, две соплюшки – дети рабынь, рожденные в неволе. Матери у них померли этой зимой, а эти выжили. Смотреть на детей – сердце кровью обливалось. В чем в них жизнь только теплилась. Сурожанин забрал на корабль невольниц, взамен отдал хлеб. Детей вымыли с мылом и накормили. Много есть не давали, от долгого голодания могло случиться непоправимое.

Хлеб, полученный татарами от купца, поможет спасти род. Женщины новых детей нарожают. Главное – спасти мужчин. А новых женщин татары себе добудут. Вот подсохнет земля, можно будет попытать счастья в набеге на земли урусов. Главное сейчас – выжить.

Рядом с костром, где расположились ближники Андрея, ошивался мальчишка неопределенного возраста. Лука бросил ему сухарь. Парень на лету его поймал и, усевшись прямо на голую землю, стал с жадностью поглощать сухой хлеб, вгрызаясь в него крепкими зубами. Андрей сделал приглашающий жест, подзывая парня к костру. Сенька освободил место для парня. Кузьма огромным черпаком зачерпнул из котла горячее варево и поставил деревянную плошку, полную до краев гречневой каши, на землю.

Татарчонок несмело приблизился к страшным урусам, уселся на землю и стал, обжигаясь горячим варевом, быстро засовывать горстями кашу в рот. Подождав, когда парень утолит голод, Андрей стал расспрашивать пацана, кто его родители. Уж больно он мало походил на степняков. Но вызнать, кто он и откуда, не получилось. Парня приметили, и старый татарин в рваном засаленном халате прогнал пацана от костра, огрев его по спине плеткой.

Лука поднялся, намереваясь вступиться за паренька, но Андрей остановил воеводу. Не хватало еще им ссоры с татарами. Лука сплюнул и побрел к берегу. Сев в лодку, воевода отправился на ушкуй. Вскоре он вернулся с мешком и отправился к стойбищу татар.

Вернулся он под утро. За воеводой семенили давешний пацан и девчушка лет восьми от роду.

Лука приказал детишкам раздеться догола. Тем временем Кузька, несший вахту, сгонял на корабль, притащил ворох одежды, кусок мыла. Детей тщательно отмыли, ножом срезали волосы и побрили головы. Совсем не лишняя предосторожность. Рваную одежду сожгли в огне. Не хватало еще заразу подцепить – паразитов на телах детей аж кишмя кишело.

Утром Андрей обнаружил сладко спящих детей у костра.

– Вот купил, – виновато развел руками воевода в свое оправдание.