В доме, террасой выходящем в обаятельный одесский дворик, собралась семья Раисы и Григория Давыдовых (Ирина Розанова и Леонид Ярмольник). У них три дочери, что по еврейским меркам означает неполное Господне благоволение, по русским — отсылает к чеховской поэтической драме о трёх сёстрах, а по общекультурным — к трагедии короля Лира, на выбор. Одну сестру, московскую Аллу, мы не увидим — в картине фигурирует только её муж-журналист Борис (Евгений Цыганов) с подростком-сыном Валерой. Другая сестра, Лора (Ксения Раппопорт), притащила к родителям своего запойного мужа Володю-композитора (Сергей Муравьёв) и дочь Женю. Они живут в Ленинграде и потому единственные в фильме тянут лямку культурного разговора, то есть редко, но упоминают фамилии композиторов и названия опер и сонат. Третья дочь, страстная Мира (Евгения Брик), замужем за невнятным Адиком (Владимир Кошевой). Тем временем в Одессе объявляют карантин из-за эпидемии холеры, и персонажи оказываются заперты в городе, как несчастный композитор в новелле Томаса Манна «Смерть в Венеции». Но с другим колоритом и результатом.
Мирное копошение вокруг стола с пищей, которую исправно готовит типичная заполошная мама Рая (Розанова старательно приоткрывает рот и заводит глаза под лоб, как обычно делают все актрисы, изображающие еврейских мамочек), нарушено страшным сообщением. Мира и Адик собираются отъезжать в Израиль. Григорий Иосифович, настоящий советский человек, восстаёт против предательства дочери. Потрясённый изменой в собственном доме, он гордо уходит и отправляется в море пить холерную воду — жить больше незачем. Однако в драматических обстоятельствах еврейское вдруг проступает сквозь советское (Ярмольник это отлично играет). Холера Григория не берёт, в разговоре он то и дело переходит на идиш, а грядущий отъезд Миры совершенно перекрывается новым ужасным происшествием. Евгений Цыганов — Борис, от которого, ясно, девкам жди беды, смотрел-смотрел на соседскую пацанку, пятнадцатилетнюю Ирку, игравшую в дурацкие детские игры с его сыном, да и загорелся вожделением непреодолимой силы. Сразу предупреждаю бдящих моралистов: ничего не было, кроме пары поцелуев. Цыганов — Борис лишь смотрит тяжёлым тупым взглядом на девчонку Ирку, такую же противную, как большинство девчонок возраста выдуманной Набоковым роковой Лолиты. Но Борис проводит её на карантинный корабль, селит в одну каюту с сыном и строит планы увезти свою зазнобу в Москву… Приходится доблестному Григорию Иосифовичу отправляться к парализованному деду-соседу на тяжёлые разборки.
А при чём тут Одесса, почему не Киев, не Ялта и так далее, спросите вы, а я вздохну. Одесса немножко ни при чём. Как известно, снимать кино, чьё действие отстоит от нашего времени на тридцать и более лет, в крупных городах России и Украины практически невозможно. Старую Москву в «Статском советнике» снимали в Твери, и «Одессу» нашли не в Одессе — часть выстроили на студии, часть подсняли на южном побережье Краснодарского края. Стеклопакеты и спутниковые антенны принципиально изменили облик поселений. Так что реальная Одесса для исторических стилизаций непригодна. Но ведь остался — вроде бы ещё остался? — одесский «миф», жемчужина в ожерелье русских советских мифов о блаженных солнечных краях, населённых светлыми гостеприимными людьми (миф Грузии, миф Армении). С мифом Одессы в «Одессе» тоже нелады.
Еврейство предстаёт в этой картине как разновидность неопрятного и бескультурного мещанства. Когда от приторно-любезных интонаций вмиг срываются на визг, крик, ругань. Просто с характерным взведением интонации вверх, как это всегда делают рассказчики еврейских анекдотов. Сильно вылезает низменное начало — зависть, вожделение, озлобленность, корыстные претензии. Советский быт лишь прикрывает обычные разборки галутного еврейства. На этом фоне добродушный русский пьяница-композитор выглядит даже привлекательно. Но отец семейства Григорий — Ярмольник нравственно превосходит своё окружение, так что баланс национальных плюсов-минусов в целом соблюдён по принципу «все мы не ангелы».
Наличие в Одессе 1970 года мощной киностудии и сильного оперного театра никак не влияет на семью Давыдовых. Вообще, в фильме царит удивительное для Валерия Тодоровского безразличие к культуре. Потому что для этой среды она и не имеет никакого значения — здесь царит семья в первобытном смысле слова, царит жизнь как живот… или то самое, куда так хочет попасть герой Цыганова, глядя тёмным взглядом на девчонку Ирку. Всем русским советским мифам суждено сгореть в безжалостной топке истории, а это — оно же основное.
Тодоровский в полной мере обладает свойством производить «киногеничный» продукт, который можно употреблять с удовольствием — с изрядным ли, с умеренным ли. Два часа пролетели без скуки, да и на Ярмольника смотреть отрадно. Но, замечу, в картине ощущается дефицит художественного наполнения образов (сценарий Максима Белозора по киноповести Дмитрия Иванова). Придумали, что есть три сестры, а разработать образы не удалось. Одну, допустим, под предлогом карантина держат в Москве, и она на экране не появляется. Но две другие, Лора и Мира, особы довольно блёклые, Лоре вообще только одна черта досталась — тревога о пьющем супруге, а играет её Ксения Раппопорт. Мира изменяет мужу, но не на глазах у нас, а где-то там, в Москве, так что в кадре Евгения Брик томно ухмыляется, и вся игра.
И вот что я подумала для уярчения персонажей художественных фильмов.
В конце «Одессы» появляется благодарность Роману Абрамовичу, Михаилу Прохорову и другим лицам. Это понятно, на деньги минкульта каши нормальной питательности не сваришь. Но отчего бы нашим благодетелям не поступать так, как однажды измыслили в петербургском зоопарке? Там предложили известным людям спонсировать не весь зоопарк, а курировать отдельных зверей. Кто-то взял льва, кто-то панду, кто-то винторогого козла, и дело пошло! Так вот, было бы исключительно правильно для спонсоров отдавать деньги на кино не просто так, а конкретно на того или иного персонажа в исполнении того или иного артиста. Чтоб его характер был выпуклым, судьба изобиловала занятными коллизиями, да и снимали его поотчётливей.
А то в «Одессе» у самой Раппопорт мимики не разберёшь.
За «Непрощённого» Нагиеву можно всё простить
Собираясь на просмотр фильма режиссёра Сарика Андреасяна «Непрощённый» (2018) с Дмитрием Нагиевым в главной роли, я была готова к обычным страданиям зрителя отечественного кино. Ведь Андреасян для меня почти что синоним бездарности (взять хотя бы его унылый «Служебный роман. Наше время» или чистый мусор типа «Что творят мужчины!»). Однако…
Как я вас уже предупреждала, видимо, близится конец света: Сарик Андреасян снял фильм бесхитростный, незатейливый и откровенно примитивный, но имеющий в своём составе нечто живое и трогательное. Я не имею в виду мокрого котика, которого нашёл в конце картины несчастный герой, Виталий Калоев, мокрый котик — это из того же арсенала тупых штампов, которыми обычно пользуется режиссёр. Он, я думаю, не кинорежиссёр вовсе в традиционном понимании профессии, он бизнесмен — организатор аудиовизуального продукта и поразительно глух к языку кино в принципе. Недаром его образование — это курсы под руководством Юрия Грымова, а чему можно научиться у Грымова? Ответ знает только ветер.
Но фильм реально волнует! Жгучая тема, которую выбрал режиссёр и разработали сценаристы (слава богу, их не бригада, а всего три человека: А. Гравицкий, С. Волков и М. Джейкобс), оказалась подвластна незатейливой манере рассказа. Эту историю многие помнят, и герой её, Виталий Калоев, жив (очень кстати реального Калоева показывают в конце, под титры). Это он покарал авиадиспетчера, из-за ошибки которого погибла вся его семья. Ни к чему тут изысканные ракурсы и сюжетные хитросплетения, и даже замедленность изложения кстати: перед нами трагедия. И у этой трагедии есть мощный трагический герой. Да, на счёт ядерной энергии Дмитрия Нагиева, его природного обаяния и полученной им в Ленинградском театральном институте отличной школы, его недюжинного, как оказалось, драматического потенциала я отношу успех фильма «Непрощённый». В котором неоригинально вроде бы всё (начиная с названия, бессмысленно прикарманенного у известной картины Клинта Иствуда: при чём тут непрощённый, когда Калоев — непростивший). И тем не менее фильм действует не только на нервы.
Калоев, инженер-строитель, живёт в собственном доме с женой и двумя детьми. (Дому явно не хватает обжитости, как это бывает с особняками в криминальных сериалах, — всё обустраивается наспех в реальном обиталище кого-нибудь из генеральных продюсеров.) Позиционируются два свойства героя: он честный человек (требует дополнительных балок в конструкции, иначе та рухнет) и он обожает свою семью (бурно и ярко, соответственно национальному темпераменту). Когда Калоев уезжает на машине в командировку и оборачивается, мы знаем, что он видит свою семью в последний раз и наш герой тоже что-то подозревает. Нагиев в этом фильме вообще отличается по части глубинных переживаний — вот и когда номер рейса, на котором должна прилететь его семья, исчезает с табло, взгляд героя транслирует исключительную тревогу и страшное понимание. Далее идут страдания. Зритель чувствует, что его ловят на явный крючок (что может быть ужаснее гибели близких?), но деваться некуда. Даже твердя в уме, что никого бы не пустили на место катастрофы, что в случае столкновения в воздухе погибшие не валяются целыми и невредимыми в живописном беспорядке, — в сцене, где Калоев находит тела своих близких, содрогание зрительской души неизбежно.
Понимаете, это вам не «Викинг», где положительный князь ради власти мочит родственников. И не звягинцевская «Нелюбовь», где родители вяло ищут ненужного им сына и уже через год всё забыли. Это открытая трагедия настоящей любви к близким. Кровная, страстная, грозная привязанность. Тут в картину входит древняя тема — многострадального Иова, потерявшего семью и гневно вопрошающего Господа о том, зачем он так искушает человека. Напрямую этого в «Непрощённом» нет, только в конце, когда Калоев возвращается в Россию, он говорит журналистам кратко: «А с Богом я поссорился». Но весь строй рассказа — об этом. Как из мирного и с виду цивилизованного инженера вырастает архаический человек, косматый мститель, грозный судья. В фильме это маркировано постепенным ростом бороды у героя, и если бы не талант Нагиева, можно было бы похихикать над этими накладными бородами. Но никому хихикать неохота.
Мастер комического грима, на этот раз Нагиев оправдывает каждое состояние своего героя настоящими внутренними затратами. Некоторые сцены он играет так, что становится абсолютно вровень с признанными драматическими актёрами Голливуда — скажем, с Де Ниро, с Хэнксом. Совсем просто было бы показать, как из человека вырывается дикий зверь мщения, однако Нагиев сдерживается, он настаивает на полной человечности своего героя. Ведь Калоев упорно хотел всего лишь, чтобы авиадиспетчер, виновный в катастрофе, и его руководство извинились перед ним. Но когда лощёные чиновники суют ему бумагу про компенсацию, архаический человек с глубокой и страстной натурой восстаёт против всего строя такой жизни. Где он должен продать память о близких и не имеет права покарать преступника. Примечательно, что авиадиспетчера Калоев зарезал швейцарским ножом, купленным в сувенирном киоске. Такое вот восстание архаического права на кару против выродившейся «цивилизации»!
Конечно, на мой взгляд, фильму не хватает интеллектуального элемента — для ритмической перебивки зрителю хорошо было бы послушать какой-нибудь умственный спор о судьбе, о цивилизации, о страдании, как это бывает в голливудских картинах, вместо того чтобы хронически созерцать однообразные рыдания Калоева на могиле близких. (Ах, идёт снег, он стирает снежинки с лица дочки, достаём дружно платочки…) Если бы не Нагиев, вытащивший из своего нутра подлинно сильные и глубокие эмоции, это было бы несносно. Но ведь это он заполняет пространство фильма, его лицо мы изучаем два часа и видим серьёзные и строгие черты вместо обычных гримас. Так что жгучая тема и мощный актёр вывезли «Непрощённого» в центр внимания зрителя.
Страх за близких так переполняет нас, что, пострадав на сеансе в кино, с каким счастьем мы возвращаемся домой и видим любимых живыми и невредимыми! В эту минуту. Хотя бы в эту минуту…
Целый мир за один рубль
На сайте одного популярного телеканала предлагают месяц подписки на фильмы и сериалы всего за один рубль. «Ого, рубль, оказывается, ещё таит в себе ресурс могущества!» — подумала я и погрузилась в огромный причудливый мир отечественных «мувиков». «Мувиками» (от movie — «кино» по-английски) ласково называют свою продукцию некоторые профессионалы визуального производства. А произведён уже целый мир — со своими героями и законами. Я, в силу тайной преступности натуры, конечно, выбрала детективно-криминальное направление путешествия в этот мир, но это, кстати, основное направление.