Гримберт попытался вырваться, но не смог.

— Заткнись, старый паук… — пробормотал он, — Тебе не обмануть меня вновь, я…

— Гримберт Туринский обретет то, что заслуживает. Он не станет героем, овеянным рыцарской славой, но не станет и предателем. Он просто пропадет невесть где и отчаявшийся отец еще много лет будет рассылать гонцов, чтобы найти его следы, и заказывать службы в церквях. Тщетно, конечно.

— Но я…

— Спустя два дня «Смиренные Гиены» покинут Туринскую марку и более никогда не вернутся в здешние земли. Вы можете последовать с нами. Там, в сотнях лиг отсюда, никто не станет вас искать. Никто не узнает вас. Никто не станет корить. Да, рутьерская жизнь не сахар, едва ли я смогу обеспечить вас рыцарскими подвигами, но… Черт, скучать нам тоже не приходится, верно, Бальдульф.

Бальдульф за спиной Гримберта склонил голову.

— Верно.

Вольфрам выпустил кулак Гримберта из пальцев. Так неожиданно, что тот едва не рухнул в снег.

— Поторопитесь, мессир рыцарь. Я благодушен, но я, как и все рутьеры, больше торговец, чем воитель, мое предложение не может действовать вечно. Как думаешь, Бальдульф, сколько времени у нас уйдет, чтобы сбить в кучу эту ополоумевшую мечущуюся стаю и напомнить ей, кто здесь хозяин?

Бальдульф почесал в затылке.

— Полчаса.

— А чтобы сложить шатры, собрать припасы и выступить в путь?

— Еще час.

— Итого… полтора часа. Довольно приличный срок, как по мне. Как думаете, мессир рыцарь, вам хватит этого времени, чтобы принять решение?

Гримберт не ответил.

Но в глубине души знал — хватит.