— Мистер Рейнс утверждает, что сумасшедшее властолюбие Паркеров — черта, передающаяся по наследству. Властолюбие — и то, что он называет истинной свободой: свобода от всяких моральных норм и обязательств перед другими людьми. Похоже, он действительно в это верит.

Я встал и прошёлся по комнате, подбирая правильные формулировки.

— Итак, Паркеры, пожелав усовершенствовать свою породу, времени даром не теряли. Несколько столетий они готовили себе идеальных… партнёров для скрещивания, — меня передёрнуло от этого слова, но оно было самое точное. — Кроме того, они, я думаю, не гнушались отбраковывать и собственных «неудачных» потомков. Старшие, посвящённые, экспериментировали на младших, ставили их в невыносимые условия, сталкивали лбами друг с другом, чтобы найти самого сильного, самого властолюбивого, самого «свободного». Похоже, это стало семейной традицией.

— Папа и мистер Рейнс. Я и Лайл, — в глазах у Мии появилось нехорошее затравленное выражение, которое я сегодня уже видел, она прикрыла рот ладонью, словно её замутило. — Да, Джарод, да, так оно и есть!

— Лайл и я. Ты и я, Мия! Нас они тоже сталкивали.

Мы помолчали несколько секунд, хроника сталкивания старой кинолентой пронеслась перед нами.

— Каким образом Паркеры оказались в подчинении у Триумвирата, я не знаю. Вероятно, они захотели создать Центр, чтобы призвать себе в помощники современную науку, но собственных денег на это им не хватило… Так или иначе, часть данных, касающихся людей с необычными способностями, передали Триумвирату, положив начало проекту Genomius. Свои истинные цели семейство держало и по сей день держит в тайне. И вот наступил час Х, момент, о котором грезил мой безумный предок: Паркеры, наконец, должны были обогатить свой генофонд генами Джемисонов и Барклаев. Маргарет Барклай предстояло выйти замуж за Чарльза Рассела, а затем стать жертвой обмана. Одому из братьев следовало жениться на юной Кэти Джемисон. К отчаянию и гневу мистера Рейнса, она выбрала другого брата. Мия, ты знала, что мистер Рейнс всегда любил твою мать?

— Любил? Да он ненавидит даже память о ней!

— Она ему отказала, он не простил ей отказа. Представляю, как он торжествовал, когда выяснилось, что у мистера Паркера не может быть детей и что теперь он, отвергнутый Уильям Рейнс, станет донором…

— Да, Джарод, да — вновь проговорила она. — Теперь понятно, почему он готов был разорвать меня на части, когда узнал, что я не его дочь!

— Будь у него раньше малейшая тень сомнения, тебя давно бы проверили. Но Кэтрин всех провела!

— Узнаю ли я когда-нибудь, как она это сделала? Узнаю ли, кто мой настоящий отец?

Я покачал головой.

— Вряд ли. Она хорошо замела следы. Ты бы хотела узнать?

— Я стала бояться семейных тайн, — Мия посмотрела в сторону. — Всегда считала, что мне известно, кто я и откуда. Как это странно: вдруг потерять свои корни!

— Как это странно: вдруг их найти, — в тон ей ответил я, — особенно такие корни. До сих пор не могу поверить, что я сын мистера Рейнса!

Она приподнялась и потянула меня к себе — я измерял шагами расстояние от окна до её кресла и как раз оказался рядом. Заглянула мне в глаза, провела ладонью по моей щеке и очень мягко сказала:

— Неважно, кто твой отец и какой он, главное, какой ты сам, Джарод!

— Всю жизнь я думал наоборот!

Меня беспокоили её бледность и проступающие синяки под глазами, и я заторопился закончить.