Я давно бы уже мог незримо вмешаться в процесс этого выбора, но тяну до последнего. Очень уж хочется прямо сегодня завершить вливание в портал необходимых для его переноса очков. Осталось еще 96 и вопрос о перемещении на территорию «замка» будет закрыт. Сейчас у меня в наличии сотка с хвостиком и теоретически я вполне укладываюсь. Можно попробовать ментально придавить эмоциональное состояние данного типа. Вопрос в расходе энергии. Может он психоустойчив, что тот оловянный солдатик и чтобы согнуть его потребуется не пара, а все шесть, а то и восемь очей. Вот и жду до последнего.
Вот свербит у меня и спать спокойно не дает — стоящий без присмотра «мой» портал! Хоть и закреплен он за мной вроде. А сегодня с утра особенно, почему-то. Первая же возникшая мысль с утра об этом была. Чуйка, что ли чего-то вещует?
Нет, конечно, если все же дойдет до драки — я влечу минимум на двадцатку и прощай планы! Ну а куда деваться? Шестнадцать, а то и больше на усиление Валентина плюс «от четырех очков энергии на возможность воздействия на общее физическое состояние противника, вызывая нехватку кислорода, слабость, сонливость». Тогда уж хочешь — не хочешь, а придется отложить перенос. Валя конечно парень серьезный и скорее всего и без моего вмешательства справится, но ведь никто не застрахован от случайностей. Что же мне команду основного тафгая лишать? (от англ. tough guy, буквально: жёсткий парень. хоккейный слэнг) Лично я не сомневаюсь, что Шептун и двоих таких одолеет, но даже не очень серьезная травма выведет его из строя на какой-то период времени. А на кой? Пусть уж я понервничаю — подождет портал. Стоял три недели и еще постоит. Никуда не убежит. Да и друг он мне. Не портал, конечно. Валентин! Брат по-разуму. Да уже и по-жизни!
Хотя и чуйка редко подводит…
Ну! Чем уже дело кончится?
Всё отлично! Несостоявшийся соперник художника во всеуслышанье признает и заявляет, что все действия нашей группы в Озерном были справедливыми и абсолютно правильными. Парень предпочел жизнь своему нынешнему статусу и гипотетически возможному карьерному росту. Правильный выбор в данном случае! Никуда бы ты не взлетел. Зимний бы этого не допустил. Так и так — разбился бы на взлете.
Вот и чудненько! И волки сыты и овцы целы. Ничего мужик — кто-то и овцой должен быть.
Не всем дано волками числиться.
С нашей стороны: «все довольны — все гогочут». И хитромудрый Акела не пожелавший ждать криков о том, что он промахнулся и на опережение устранивший потенциального кандидата на свое место вожака. Ну, а заодно и к нам все претензии сняты. Прямо здесь и сейчас, а не из-за угла в темноте, когда не ждешь.
Похоже всё на сегодня. Возможный бунт подавлен в зародыше, так и не начавшись. Финита ля комедия.
Шептун дорвался до аудитории и что-то там еще глаголет, слегка огорченной сорвавшимся зрелищем толпе про: «Ну что я не прав, мужчины? Разве нам нужно, чтобы о нас как о чертях беспредельных говорили?» Про: «Девки нам таким красавцам сами дают и крестьяне за защиту благодарны будут и рассчитаются и салом и картохой и самогоночкой» И еще что-то про «нужно ко всем по-людски и по-человечески подходить» и что-то снова про колхозников… Не вдаюсь. Этот демагог как дорвется! Не оторвешь.
Пора затыкать, пожалуй. А то это надолго затянется. А нам ехать надо. Что-то прямо душу царапает!
— Давай — завязывай свою проповедь. Разговорился!
Пламенная комиссарская речуга Шептуна запинается лишь на мгновение.
— Ну сейчас уже дожму народ! Как я тебе, а?
— Был бы бабой — не устоял. Заканчивай свистеть, говорю! Время!
Тонко понимая особенности текущего момента, точку в игре ставит Зимний.
— Давай иди сюда, Челяба — твердой ледяной сталью в его вкрадчивом голосе можно легко побриться или обжечься. Как сухим льдом. А я думал — сухой лед только на хладокомбинатах вырабатывают. Не знал, что Валерон в совершенстве владеет подобной технологией. Хотя при его-то прошлом… — Ты был старшим и все твои уже ответили за тот беспредел, который позволили себе в ущерб интересам коллектива. А вот что с тобой делать? — Валера глубокомысленно задумывается в сомнениях, но всё-таки находит правильный ответ, — Один я это решить не могу. Пусть братва свою волю выскажет. Как общество решит — так и будет. Вам решать, мужчины. Что постановите, то и будет! — оборачивается Зимний к стае.
— Слышь, Акела — ты политтехнологом никогда на хлеб не зарабатывал? — не сдерживаюсь я.
— Не ругайся, говорю. И впредь попрошу в моем присутствии подобные слова не употреблять. Что ты себе позволяешь? «Вассерман», «политтехнолог» — так и до «супервайзера» недалеко, — лишь едва заметно дернув глазом, тоже явно веселясь, парирует продуманый волчара Зимний.