На следующий день он познакомил меня с моей будущей помощницей. Это была еще молодая, довольно симпатичная женщина. Она обещала помочь нам. Мы договорились, что будем привозить к ней закупаемое оружие. Заручившись ее поддержкой, мы с Левиным поехали в Териоки и там с помощью нашего финского друга Они Комулайнена приобрели довольно крупную партию браунингов и маузеров. Переходили через границу так же, как и в первую мою поездку сюда, — поодиночке. Способ же транспортировки, как и прежде, был довольно примитивным — прикрепляли оружие на специальный пояс.

На этот раз я возвращался в Петербург по маршруту, который мне порекомендовал мой спутник по первой поездке И. И. Рябков: через Шувалово и Новую деревню. Преимущества этого пути были в том, что можно было миновать Финляндский вокзал, где постоянно кишели полицейские и шпики. Поездка прошла благополучно. Она не запомнилась бы ничем особенным, если бы не идея, пришедшая мне на одном из привалов. Я даже удивился, как это раньше я не додумался до этого: к чему все эти контрабандистские вылазки, когда можно спокойно путешествовать с большими и тяжелыми чемоданами, назвавшись представителем известной фирмы «Зингер», снабжавшей чуть ли не всю Европу своими швейными машинами!

Казаков и жена архитектора одобрили мой замысел. Наша добрая помощница, энергичная и заботливая женщина, по собственной инициативе согласилась приобрести для меня соответствующую одежду и подходящие чемоданы. Она же инструктировала меня, как следует вести себя в обществе коммивояжеров, если придется очутиться в их среде. Ей не раз приходилось иметь дело с представителями этой фирмы. Я оказался способным учеником и, облаченный в соответствующий костюм, совсем преобразился.

Очередная моя поездка в Финляндию в новой роли агента фирмы «Зингер» прошла успешно. На обратном пути я нанимал носильщиков и платил им чаевые. Обычно предупреждал их, чтобы несли чемоданы осторожно, не ставили их резко, чтобы не повредить «запасных частей к швейным машинам».

И только один случай заставил меня поволноваться. Это было на станции Белоостров, где производился обычный таможенный досмотр. Два моих роскошных чемодана, поставленные в коридоре у дверей купе, поблескивали никелированными замками и угольниками и не могли не привлечь внимания. Я заранее обдумал, как себя вести, если дело дойдет до распаковки. Расчет мой был прост: не признаваться, что чемоданы мои. Их внесли носильщики, они могли перепутать купе и поставить чемоданы не там, где надо.

Но я хорошо понимал, что если полиция вздумает поинтересоваться и мною, то мне несдобровать. Она не ограничится проверкой только паспорта. А в одном из моих карманов лежал миниатюрный маузер — вещь, явно непохожая на запасные части зингеровского производства.

С видом скучающего человека я «рассеянно» смотрел на перрон сквозь вагонное окно. Контролеры приближались к нашему купе. Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы в это время таможенники не обнаружили контрабанду у одной вполне благопристойной барыни. В вагоне поднялся шум, многие любопытные спешили к купе, где застряли таможенники.

Отправку поезда задержали, но дальнейший осмотр шел быстро и невнимательно. Чемоданов моих не тронули.

Все накопленное в подвале у архитектора оружие пришлось вновь переупаковать, а патроны уложить в большую круглую кожаную коробку, в каких продавались модные шляпы-цилиндры. Багаж выглядел солидно. Я надеялся, что никто мои вещи не будет поднимать, а носильщикам придется приплатить.

Они надсадно крякали при погрузке, а я заботливо при каждом их резком движении предупреждал:

— Ради бога, осторожнее. Это же запасные части к швейным машинам. Их легко сломать или попортить.

Благополучно добравшись до Москвы, я пересел здесь на другой поезд, идущий в Ростов.

Других пассажиров в купе не оказалось, и я хотел было прилечь отдохнуть. Но в это время в коридоре послышался топот и раздался веселый смех многолюдной компании. В вагон ввалилось несколько человек в офицерской и гражданской одежде: оказывается, вся эта ватага провожала единственную среди них женщину, хорошо одетую и очень красивую. Она оказалась моей соседкой.

Распрощавшись с провожавшими ее офицерами, женщина сняла шляпку и огляделась.

— А мы в этой суматохе даже не познакомились, — обратилась она ко мне.

Я назвал вымышленное имя и, конечно, представился агентом по распространению и продаже зингеровских швейных машин.

— Приходится бывать в разных городах. Клиенты засыпают фирму заказами. Сейчас я развожу не только машины, но и запасные части к ним.

— Это очень хорошо, — ответила пассажирка. — Машины все больше вытесняют ручной труд. Много ли сделает швея одной иглой?

Мы разговорились. Она рассказывала о семье — муже-полковнике и о двух дочурках, которых она называла «милыми ангелочками», о книгах, театре, музыке, выдающихся артистах. Вряд ли я был интересным собеседником. Хотя и прочитал массу книг, но многое из того, о чем говорила моя спутница, мне было неизвестно, особенно из сферы искусства, и я внимательно ее слушал. Это ей нравилось.

Поезд шел неровно, часто замедляя ход, — ремонтировали пути.