Я отошла. Потом подумала: «Что-то мне не приходилось слышать об островах в Проливах. Есть, правда, Белый остров, который ахейцы называют Левка, но это крохотный островок, да и находится он совсем недалеко от нашей цели». Но, конечно, Акмон знает море несравненно лучше меня…
Он накаркал — на следующий день погода начала ощутимо портиться. Небо затягивалось облаками, и, похоже, за ними должны были последовать грозовые тучи. Ветер крепчал, штормило.
У моих был не слишком бодрый вид — до сих пор им не приходилось переживать бурю на море. Как и мне, впрочем. Но я смотрела на Акмона — он не был особо взволнован, хотя шторм казался неминуемым. После вчерашнего происшествия спокойствие купца, не могло снять камень с моей души. Я все же спросила, что он думает о погоде.
— Ну, будет дождь, — он пожал плечами. — Может, поболтает малость. Но я что-то не видел, чтобы ты травила за борт. Тебя это всерьез беспокоит? Надеюсь, что к ночи мы завидим сушу. И ночевать будем на берегу.
Итак, он собирался причалить. Не означало ли это, что я напрасно забивала себе голову, и мы, наконец, достигли Проливов?
Я отправилась проторенным путем — к рулевому веслу.
Там находился Гиагн. Он тоже не казался испуганным. Может, моряки — вроде нас — не высказывают своих истинных чувств? Я припомнила, о чем распространялся вчера Акмон.
— Часто бывают такие ветра в это время года? — спросила я.
Гиагн углубился в описание различных рейсов, в которых ему приходилось бывать, и штормов, которые ему пришлось пережить. Тема его действительно увлекала, на сей раз он обходился без вранья, каким обожают уснащать свою речь моряки.
— Но северный ветер осенью — это проклятие. Особенно, когда бьет в лоб, как сейчас…
— В лоб? — перебила я его. — Но ведь притом направлении, что мы идем, Борей должен бить нам в спину? Или нет?
Лицо Гиагна перекосилось, рот приоткрылся. Он боялся… Нет, не меня.
Я мгновенно повернулась. За моей спиной стоял Акмон, и от разлюбезного купца в нем не осталось и следа.
— Проговорился, сволочь… — прошипел он и метнул в меня нож.
Он очень хорошо умел это делать. Но и я не замученный гребец. Я уклонилась от удара, и нож глубоко вошел в дерево весла. Мой же кулак хорошо вошел Акмону под дых.
Гиагн, наконец, нашел в себе силы выпустить весло и двинулся на меня, взмахнув короткой тяжелой дубинкой, которой были вооружены все моряки.
Медленно, по крайней мере, в два раза медленнее, чем было нужно. Подсечка — и он уже катится по палубе. Но Акмон усйел распрямиться и закричал:
— Эй, пора! Бейте шлюх! Гоните их в трюмы!
И, набычившись, бросился на меня. Я уже упоминала — мы были примерно одного роста, но он тяжелее.
Не знаю, почему мне тогда в голову не пришло вытащить оружие. Должно быть, хотела разобраться с ним голыми руками. Я уже давно не дралась, с того самого боя перед гибелью Пентезилеи, потом драться мне просто не давали, и это было — как глоток воды в пересохшую глотку.