Еще несколько дней мы занимались сборами, несколько дней возились с лошадьми, седлами, продовольствием, наняли двух мальчишек-коногонов.
Наконец все было готово, у нас были и лошади, и продовольствие, и все, что нужно. Перед самым отъездом к нам присоединилась небольшая киносъемочная группа, ехавшая на Тянь-Шань снимать видовой фильм. Во главе ее стоял маленький плешивый человек, одетый с особым кинематографическим шиком. На нем была кожаная курточка с множеством карманов, высокие шнуровые ботинки и кепка, которую он согласно кинематографическим обычаям носил козырьком назад.
Перед самым отъездом Дима, осмотрев наше разношерстное сборище, сказал:
- Боже мой, ну я же говорил, единственное, чего нам не хватает, это попа-атлета!
Какое огромное облегчение испытываешь, когда закончены все долгие и нудные приготовления.
Какая огромная радость охватывает тебя, когда выходишь прекрасным летним утром с караваном в горы.
Все выше и выше поднимается тропинка по склону хребта.
Били, рвали землю подковы! По крутым склонам сыпался щебень с узкой тропы. Хрустел песок, скрипели
камни, взлетала дорожная пыль под копытами наших коней.
Вверх! Вверх! По крутым склонам, по узким тропам. По камню. По песку. Через бешеные струи горных рек идет, идет караван.
- Пошел! Пошел! - кричат коногоны, свистят и бьют камчи.
- Ач! Ач! Ач! - дикими голосами орут погонщики верблюдов.
Все выше и выше идет караван!
Все выше и выше!
Привет тебе, божественный Тянь-Шань!
Холод снегов и зелень долин.
Суровые скалы, бурные клокочущие реки, тучные пастбища, волшебно прекрасные леса!
Как красивы, как могучи твои хребты, в безмерной вышине их гребни режут синее небо.
Как белы и неприступны твои ледяные вершины! Как густа и сладка трава твоих высокогорных джайлау-пастбищ, где тысячи кутасов, сотни тысяч коней, миллионы баранов пасутся все лето, тучнея на глазах.
Как прекрасны леса в твоих ущельях и на склонах, где стройные ели на сорок, на пятьдесят, на шестьдесят метров уносят свои вершины ввысь, в кристальный горный воздух.