Он долго смотрел на фотографию, не замечая, что Нэн хочет убрать ее вместе со всеми. Потом отлучился в туалет, чтобы спрятать деньги в ботинок.
— Ну, мне пора. Увидимся.
— Конечно, увидимся. — Ему вдруг захотелось, чтобы она осталась. — Передавай… привет.
— Съешь суп! — Она потрепала его по голове знакомым с четырехлетнего возраста движением, когда хотела убедиться, что у него нет вшей, и ушла, забрав с собой фотографии.
Он поднял чашку, внимательно посмотрел на молочную пленку и откинулся назад, расслабляясь. Мисс Перекись что-то говорила. А может, если закрыть глаза…
— Извините, — повторила мисс Перекись, — вы не знаете, сколько сейчас времени?
Он перевел взгляд на ее столик. Часов на руке уже не было.
Ну что ж. Он подумал о своем новом жилище, с горячей водой и хрустящими белыми простынями. Он слишком долго жил так, как пожелала Ее Величество. Пора заняться собой.
Макалпину была неприятна предстоящая миссия. «Мне жаль, что с вашей дочерью произошло несчастье».
— Готова? — спросил он.
Костелло бросила взгляд на дом. Зажиточный средний класс, Элизабет-Джейн вполне в него вписывалась.
— Готова.
Дверь открыла некрасивая женщина в годах, кипевшая от возмущения. Золотые браслеты на запястьях звякнули, когда она указала им на улицу.
— Хватит! Имейте совесть! Да сколько можно повторять? — Она начала было закрывать дверь, но остановилась, увидев полицейские удостоверении. — Боже, прошу прошения, — сказала она, переводя взгляд с одного на другую. — Здесь были репортеры, стучали в дверь, перегородили машинами улицу. Никакого уважения, как же так можно!
— Сейчас не самое лучшее время, — согласился Макалпин, улыбаясь как можно приветливее.
Женщина кивнула, улыбнувшись в ответ. Значит, матерью была не она.
— День действительно был ужасный, — подтвердила она с плохо скрываемым интересом. — Просто ужасный. Никогда не думаешь, что такое может случиться с кем-нибудь из знакомых. Я имею в виду — прямо у них дома, вы понимаете? Входите, прошу вас.
Они прошли в большой холл, отделанный терракотовой плиткой, с винтовой лестницей, ведущей наверх. Родители Элизабет-Джейн явно не бедствовали.
— Бетти и Джим там. С ними священник. — Она взглянула на часы и провела по щеке ногтем с медно-коричневым лаком, будто прикидывая, сколько прошло времени. — Он с ними не так давно. — Было видно, что ей не хотелось их прерывать.
— А вы?.. — спросила Костелло, чувствуя нетерпение Макалпина.