Но вернемся на Розенштрассе. Уместно поставить вопрос: почему нацисты уступили, почему не решились применить силу против немецких женщин?

Одним из главных тезисов нацистской пропаганды было утверждение о так называемой народной общности («Volksgemeinschaft») – нерушимого единства немецкой нации, без которого переустройство Германии на принципах национального социализма на основе расового превосходства «арийской» нации было невозможно.

Однако, по статистике, которой располагали немецкие органы управления, перед началом Второй мировой войны в Третьем рейхе около 35 тыс. евреев и евреек жили в смешанных браках. Родственными узами с евреями были связаны около 400–500 тыс. «арийцев», проживавших в основном в крупных городах, что подрывало нацистский миф о народной общности.

Гитлер считал, что важнейшей причиной того, что Германия проиграла Первую мировую войну, стали не поражения на поле боя, а происки изменников и предателей, в частности евреев, нанесших рейху «удар ножом в спину». К поражению привело резкое падение морально-политического единства немецкого населения, его готовности переносить тяготы и лишения, связанные с войной. В конце января 1943 г. под Сталинградом была разгромлена 300-тысячная группировка генерал-фельдмаршала Паулюса, более 100 тыс. немецких солдат и офицеров, 24 генерала во главе с Паулюсом оказались в советском плену. В рейхе был объявлен трехдневный национальный траур; вера в победу Германии в немецком обществе стала гаснуть.

Эти настроения подпитывались все нарастающей активностью англо-американской бомбардировочной авиации – разрушительным атакам «летающих крепостей» союзников с воздуха подверглись Любек, Росток, Кёльн. 1 и 2 марта 1943 г. английские бомбардировщики нанесли по Берлину два мощных бомбовых удара; в центре города и в ряде районов возникли многочисленные крупные пожары, погибли сотни людей, тысячи потеряли жилища.

В этих условиях, когда война становилась «тотальной», затяжной и непредсказуемой, нацисты избегали принимать решения, которые могли бы привести к ярко выраженному недовольству значительной части немецкого общества и к тому же разрушали бы культивируемый пропагандой миф о «единстве фюрера и народа».

Некоторые историки – по аналогии с успешным завершением протеста женщин на Розенштрассе – решаются сделать предположение: если бы во времена гитлеровского режима простые немцы, что называется, «люди с улицы», смогли решиться на сколько-нибудь массовое и внятное движение Сопротивления против расовых преступлений режима, они бы, эти преступления, попросту не имели бы места.

Думаю, такое предположение спорно – прежде всего потому, что хорошо продуманная нацистская пропаганда, с одной стороны, и массовый террор, с другой стороны, цепко и надежно удерживали среднестатистического немца в границах лояльности и преданности Третьему рейху и «лично Гитлеру». К тому же нация объективно сплачивалась перед общей угрозой войны на Востоке и на Западе, на земле и в небе, на поверхности морей и океанов и под водой.

Однако протест на Розенштрассе нельзя рассматривать как единичный случай, не имеющий серьезного значения, пишет профессор современной истории Европы Флоридского государственного университета (США) Натан Штольцфус, который назвал протест женщин на улице Роз «Сопротивлением сердец»[370]. Как отмечает этот американский историк, во время Второй мировой войны были и другие случаи открытых протестов против нацистской диктатуры, сравнимые по форме и результатам с «Сопротивлением сердец».

Например, И октября 1943 г. в Виттене на Руре на демонстрацию вышли около 300 женщин, протестующих против решения властей лишить их продовольственных карточек с тем, чтобы вынудить эвакуироваться из Рурской области. На следующий день акции протеста прошли в Люнене, Хамме и Бохуме. По мнению Штольцфуса, документы, свидетельствующие о том, что протест в Третьем рейхе был возможен, до сих пор вызывают болезненную реакцию в Германии. Такие случаи зачастую замалчивали, а демонстрация на Розенштрассе стала широко известна лишь после кинофильма знаменитого режиссера Маргаретт фон Тротта «Розенштрассе», вышедшего на экраны в 2003 г. и заслужившего на разных престижных кинофестивалях пять премий.

Речь в фильме Маргаретт фон Тротта идет о Берлине 1943 г., а действие начинается в Нью-Йорке: умирает муж Руфи Вайнштейн. Оплакивая его, вдова вспоминает свое берлинское детство, войну и Розенштрассе, на которой она простояла много часов в надежде увидеть арестованных родителей. Боль, которую Руфь много лет подавляла в себе, всплывает и мешает жить ей и ее дочери Ханне, которая пытается понять происходящее. Ханна летит в Берлин, чтобы встретить Лену Фишер, немку, которая в 1943 г. спасла ее будущую мать.

Не будь Лена Фишер реальным человеком, можно было предположить, что режиссер Маргаретт фон Тротта списала свою героиню с себя. Фон Тротта – аристократка, чуть ли не королевских кровей (ее мать приехала в Германию из России); она родилась в Берлине в 1942 г. Аристократы в Германии, даже подчинившись Гитлеру, не любили его, не считали ровней, даже пытались сопротивляться: достаточно вспомнить заговор против Гитлера, участники которого были почти сплошь родовитыми дворянами; они были казнены в конце войны[371].

Лена Фишер – баронесса. Отец не простил дочь после ее свадьбы с евреем-музыкантом Фабианом. Но брат Лены, офицер, тяжело раненный под Сталинградом, поддержал молодых – так же, как потом он поддержит свою сестру в борьбе за мужа. Лена совершенно не собиралась брать к себе еврейскую девочку. Скорее, это маленькая Руфь выбрала Лену новой мамой, и так бы они и остались вместе, если бы родственники из Америки после войны не выписали девочку к себе. Думая, что с родными ребенку будет лучше, Лена отпускает ее. А Руфь не могла смириться с потерей уже второй матери ни тогда, ни сейчас. И только юная Ханна, найдя в Берлине постаревшую Лену Фишер, примиряет мать с ее спасительницей.

В 1995 г. на Розенштрассе был сооружен состоящий из двух частей многофигурный памятник, автор – скульптор Ингеборг Хунцингер. Этот памятник включен в путеводитель по еврейским местам Берлина[372]. Стояние женщин на «Улице Роз» стало красивой легендой о любви и верности, символом гражданского мужества[373].

Недостаток у немцев гражданского мужества с сожалением отмечал один из руководителей антигитлеровского заговора небольшой группы немецких политиков и военных генерал

X. фон Тресков. Генерал хорошо понимал: чтобы положить конец бессмысленным жертвам немецких солдат, прекратить преступления против русских и евреев, нужно свергнуть преступную нацистскую систему. После провала покушения на Гитлера 20 июля 1944 г. Тресков взорвал себя гранатой. Накануне самоубийства он сказал: «Господь однажды пообещал Аврааму, что не погубит Содом, если в городе найдутся хотя бы 10 праведников, и я надеюсь, что Он ради нас не уничтожит Германию… Тот, кто вступил в наш круг, надел отравленный хитон кентавра Несса[374]. Нравственная ценность человека начинается с готовности отдать жизнь за свои убеждения»[375].

Если бы таких праведников было не 10, а больше, как сложилась бы тогда судьба немецких, да и всех европейских евреев, судьбы Германии, России и всего мира?

1. Нюрнбергские расовые законы. Таблица. 1935 г.

2. Еврейская семья в Берлине

3. Депортация евреев