— Я узнаю голос, — подтвердил я и отправился наверх. — Скотто!

— Чарли! — отозвался Скотто из-за запертой двери. — Чертовски вовремя.

Дверь открылась. Скотто был без рубашки. Его могучий торс частично закрывала эластичная повязка. Лицо было желто-серым.

— Что, черт побери, ты здесь вытворяешь? — спросил я.

Он показал на дверь в перевязочную:

— Ублюдок там.

— Какой ублюдок?

— Меня перевязывали, когда вошел этот ублюдок и попросил, чтобы ему вставили его два зуба. Я пытался задать ему кой-какие вопросы, но он решил спастись бегством.

— Это его ты ударил?

— Не знаю. Но, кажется, он не очень обрадовался, увидев меня. Это ты, маленький трусливый подлюга?

— Полегче, — сказал я.

Доктор Харрис и сестра находились уже здесь. Я обратился к запертой двери:

— Это Чарли Эгаттер. Если вы выйдете, мы только спросим вас кое о чем, и вы сможете уйти. В противном случае я вызываю полицию и вам грозит обвинение в нанесении тяжких телесных повреждений. Хорошо?

Высокий панический голос за дверью произнес:

— Отвали, Эгаттер! — Голос я узнал.

— Мы входим.

Последовала тишина, затем звук открываемого окна.

— Берегись! — закричал Скотто. Вскочив на ноги, он двинул плечом дверь. Она распахнулась, и Скотто влетел вместе с ней, застонав от боли. Я вошел за ним и выглянул в окно.

Вдоль кирпичной стены викторианской постройки шел узкий выступ. Гектор Поллит продвинулся по нему примернл на десять футов и висел, уцепившись за водосточную трубу, на высоте тридцати футов над гудронированной площадкой.

— Ради Бога, Гектор, вернитесь, — произнес я спокойно.