Она зажгла фонарик, и мы поднялись на «Колдун». Палуба слегка покачивалась. Из люка послышался хриплый голос Скотто.

— Джорджия! — позвал он и застонал. И только теперь я понял, что ожидал самого худшего.

Он лежал на спине на полу каюты. Это было не самое удобное помещение для больного, оно чем-то напоминало большой гроб из стекловолокна, ярко-белый под светом ничем не прикрытых лампочек, влажный из-за конденсата, стекающего по стенам. Скотто был накрыт спальным мешком, и загар его казался не коричневым, а желтым.

— Что с тобой случилось?

Скотто улыбнулся — слабый намек на его обычную ухмылку, растягивающую пасть.

— Упал на спину, — сказал он.

— Давай посмотрим. Пошевели пальцами.

— Ничего не сломано. Гляди. — Он поднял ногу прямо, что сделало его лицо из желтого серым, и капельки пота выступили на лбу. — Она заставила меня лечь, вот и все.

— Повернись, — велел я.

— Я в порядке, — заверил Скотто и с трудом повернулся. На лице отразилась боль. Широкая красная полоса шла поперек огромных коричневых бугров его мышц на спине. Я пощупал эту полосу, Скотто вскрикнул:

— Хей!

— Что же все-таки случилось?

— Кто-то столкнул меня в люк.

— А-а! — произнес я намеренно спокойно, как будто такое происходило каждый день. — Лучше бы тебе добраться до травмопункта и сделать рентген.

— Я услышал, как кто-то двигается по палубе, подошел к люку, осторожно и тихо, но лодка, должно быть, немного качнулась. Неожиданно я получил удар ногой в грудь и полетел вниз. — Скотто помолчал. — Наверное, я отключился. Но подоспела Джорджия с бейсбольной битой.

— Кто-то бежал по пирсу, — сказала Джорджия. — Бежал довольно быстро, если учесть...

— Учесть что?

— Я ему врезал, — объяснил Скотто. — И полетел я в люк потому, что ударил того типа рукой, которой должен был держаться. Я ему врезал по зубам.

— Откуда ты знаешь, если не мог его видеть?

— Потому что следы его зубов остались у меня на суставах.