Когда мы шли к машине, подкатил голубой «мерседес», и из него вышел Джек Арчер. Как всегда, он был аккуратно и модно одет, в руке держал портфель из свиной кожи.
— А-а, — сказал он, — привет, Чарли. — Казалось, он несколько обеспокоен. — Я собирался позвонить тебе. Сожалею о результатах обследования «Эстета». Я... то есть если что-то заставит меня передумать... В общем, кажется, мне придется позаботиться о размещении заказов где-то в другом месте. Ты понимаешь. Если только у «Колдуна» дело не пойдет очень хорошо.
— Ты будешь участвовать в гонках? — спросил я, лишь бы что-то сказать. Я не ожидал ничего другого, но теперь, когда факт совершился, ощущение было крайне неприятным.
— С Фрэнком. Если он достанет лодку.
— Я уверен, он сделает все возможное, — сказал я, не скрывая иронии.
Чуть пройдя вперед, Скотто спросил у меня:
— Что все это значит?
— Миллстоун хочет заполучить мой дом, — сказал я. — Арчер не желает, чтобы я больше проектировал для него лодки. Управляющий банком жаждет содрать с меня шкуру. И единственный выход из всего — попасть в команду для участия в Кубке Капитана и выиграть. Возможно это?
— Конечно, — убежденно произнес Скотто. Хотел бы я разделять его уверенность!
Пока мы ехали, я размышлял об Эми. Теперь я был абсолютно уверен, что каким-то образом Эми во всем замешана. Она ухитрилась переспать и с Поллитом, и с Арчером. А не встречалась ли она еще и с Миллстоуном? Но какое отношение имею я к ее запутанной личной жизни? Какую роль она играет в этой истории? Надо повидать Салли. Она хорошо знает Эми. Может, у нее возникнут какие-то соображения. А после я заеду к Эду Бейсу. Джорджина упомянула о его спорах с Миллстоуном. Интересно, о чем они? Но сперва дела.
Вместе со Скотто и двумя рабочими верфи я провел день и начало вечера на сборке «Колдуна». Когда начало темнеть, я позвонил Салли, ее телефон не отвечал. Я решил повидать Эда Бейса.
Я выехал из Пултни. Впереди на небе я заметил красноватый отблеск. Странно. В этом направлении не было никакого города. Я свернул налево, за указателем: «Только к Мэно-Лидьятс — частная дорога». Зарево стало ярче, перейдя от грязно-красного к ярко-оранжевому. Я нажал на газ, и шины «БМВ» завизжали. Поднявшись на холм, я свернул на дорогу, ведущую в долину.
Она полыхала в огне. Так это выглядело на первый взгляд, но, присмотревшись, я понял, что горит не все. Дом Эда стоял в стороне от разгула пламени, нетронутый. Я проехал мимо пылающих сараев и остановился на гравийной площадке перед особняком. Пробежал человек, держа в каждой руке по ведру, его потное лицо казалось красным от отблесков огня. Жар стоял страшный. Дым пожарища рванулся в направлении дома Эда, я закашлялся. Воняло горелыми перьями. Сквозь рев пламени я услышал, как меня окликнули. Возле каменного сарая я увидел две фигуры. За ними стояла пожарная машина, выбрасывавшая слабую, бесполезную струю воды. Я узнал Эда Бейса. Он засунул руки в карманы комбинезона и покачивал головой. Рядом стояла Салли.
— О, Чарли, как поживаешь? — произнес Эд, словно мы встретились на каком-то приеме. Салли взглянула на меня, потом снова стала смотреть на огонь. Я подумал: а что она здесь делает?
— Ведра, — подсказал я.
Эд поднял черные брови, словно удивился.
— Ведра? — переспросил он. — Ах, ведра!
Это слово вывело его из состояния оцепенения и отрешенности. Он побежал к конюшне, мы за ним, и довольно быстро собрали дюжину ведер. Рабочие и соседи выстроились в цепочку от крана в коровнике, и, когда пламя поднималось в своей дикой пляске, выбрасывая искры высоко над красными развалинами сараев — это были индюшатники Эда, — мы выплескивали воду.
Но индюшатники были старыми, из высохших бревен, и наши усилия оказались настолько же бесполезными, как если бы мы пытались вычерпать море чайной ложкой. Прибыли еще пожарные машины, нас попросили отойти.
Эд сказал: