— Леона, не говорите так!

— Или, быть может, вы бежите от другой любви? — продолжала она, преследуя ход своих мыслей и, по-видимому, не слыхав его слов, — вы бежите от другой женщины, которую любите, но которая пренебрегает вами? Да, Ассунта очень хороша и очень кокетлива, — с горечью продолжала она, — ей мало водить за собой на цепочке двух своих двоюродных братьев, которые всегда висят на ее юбке, ей надо еще отбивать и чужих cortejos»!

— Леона! — воскликнул молодой человек дрожащим голосом, — какой злой демон учит вас говорить так о девушке стыдливой, скромной и добродетельной, с душой светлой, как кристалл?!

— А! — с едкой иронией подхватила Леона, — вы защищаете ее от меня! — Прекрасно! Этого только и недоставало! — Я-то, конечно, не стыдлива и не скромна — и душа моя не светла, как кристалл! А кто тому виной? кто заставил меня забыть женскую стыдливость, которая так красит девушку? — Скажите, дон Торрибио, кто это сделал? Какая несчастная роковая страсть заставила меня все позабыть и увлекла меня в ту бездну, где я гибну? О, какими чарами эта девушка сумела похитить у меня твою любовь? — Она хороша, — да хороша, — но, ведь и я не хуже! — или ее любовь прельщает вас, — но ведь она не только отвергает, но даже презирает вас! Знаете ли вы это!

— Леона! — воскликнул молодой человек, гневно топнув ногой.

— О, сердитесь сколько вам будет угодно, оскорбляйте меня! — что мне до этого, теперь я все могу сказать вам, и вы должны выслушать меня! Меня-то вы не проведете той глупой басней, которую вы сочинили для моего отца, я знаю, что произошло между вами и Ассунтой в эту ночь: меня вы не обманете!

— Что! — воскликнул он, — вы шпионили, следили за мной?

—А почему бы нет? — гордо сказала она, — я стояла за свое чувство; вы бросили, покинули меня, Торрибио, и я имела право следить за вами и стараться узнать, кто она, та женщина, которая отняла у меня ваше сердце?

— Нет, это ужасно, Леона! Такое поведение гадко, очень гадко!

— Не гадко, а справедливо! Я хочу отомстить за себя, — и это мое право! Я хотела бы знать, что я сделала такого, что вы вдруг перестали приходить к обычному месту наших свиданий и я следила за вами, вы за все эти четыре месяца не сделали ни шагу, не сказали ни слова без того, чтобы меня тотчас же не уведомили о том!

— О, возмутительно! Это ужасно! И вы называете это любовью?

— Не любовью, а страстью, бредом, безумием, всем, что хотите, а главное отчаянием! — воскликнула она как бы не помня себя. — Соблазнив меня, смутив на всегда мой покой, вам вздумалось ни с того, ни с сего, без всякой разумной причины, бросить меня без всяких дальнейших рассуждений, — и это тогда, когда я все в мире забыла и всем пожертвовала! — Вы же после этого ряда низких и мерзких поступков имеете еще достаточно духа выражать мне свое презрение и вы хотите, чтобы за все эти муки и оскорбления я не отомстила вам! Нет, Торрибио! Это уже слишком!

Из какой только глины смесил вас Господь! Вы — мужчины, даже не люди, вы хуже зверей; для того, чтобы удовлетворить свой каприз, свою омерзительную прихоть или даже просто тщеславие, вы почему-то выбираете самых честных, самых чистых и невинных девушек! А когда они, по своему неведению, поверят вам и вашим лживым уверениям и отдадут вам все, чем они богаты, счастливые тем, что этим они могут доказать вам свою любовь, вы, возмутительным цинизмом, отталкиваете их, бросая им в лицо самые ужасные и унизительные оскорбления, и хвастаетесь, как трофеем, их горем и бесчестьем, предавая их на поругание и бесчестие толпы! Это грех, страшных, тяжелый грех. Торрибио! Грех, который требует искупления и вопит о мщении Вы, ведь, навсегда искалечили и разбили жизнь той девушки, которую заклеймили несмываемым позором.

— Леона, — холодно возразил молодой человек, — все ваши обвинения несправедливы, — и вы знаете, почему…

— О, — перебила она его, — бедный невинный юноша, чистая душа! Отчего бы не сказать вам прямо что я преследовала вас своей любовью и умоляла вас любить меня и, наконец, путем различных уверений и клятв соблазнила вас?!

— Нет, Леона! Это становится невыносимо, я не хочу более слушать!

— Вы ошибаетесь, Торрибио! Вы выслушаете меня до конца: так надо, говорю вам, — и так оно будет!

— Леона!

— Нет, я этого хочу! я, наконец, требую, чтобы вы выслушали меня до конца! Не то вам придется смять меня под копытами вашего коня!

Молодой человек молча пожал плечами.