Ощущая себя очень неуютно, так и ничего не вспомнив, Иш-Чель отправилась во внутренний двор, чтобы отдать распоряжения собираться.

– Куахвитлехва? О, госпожа, это ведь замечательный праздник Выпрямления деревьев!.. – сказала ей служанка.

Присев на корточки, женщина пояснила, что в этот день жрецы отбирают мальчика из знатной семьи в возрасте от пяти до семи лет, чтобы принести в жертву.

У Иш-Чель, едва она услышала о мальчике и жертвоприношении, потемнело в глазах.

"Не может быть… Такого просто не может быть! Маленький Ягуар – моя жизнь, моя радость и надежда, только не он! Мы не пойдём в Теночтитлан! Мы останемся дома!"

Иш-Чель наивно полагала, что о её семье могут забыть. Но едва прошла неделя, как у порога имения стоял отряд из младших жрецов Тлалока. Ей вежливо объяснили, что их семья обязана присутствовать в столице и принимать участие, которое будет угодно богам. Холодея от ужаса, Иш-Чель отдала приказание собрать вещи. Когда всё было готово к путешествию, она вместе с сыном взошла на носилки и обречённо закрыла глаза. Всю дорогу женщина прижимала к себе сына, неустанно шепча молитвы своей богине о спасении Маленького Ягуара.

Праздник Куахвитлехва приближался…

Все ждали его с особым напряжением, втайне надеясь, что выбор минет их дом. Как всегда, надежда, а может, чувства любви и материнства, вступали в неравный бой с возможностью прославиться и послужить богам. В каждой семье матери боялись признаться самим себе, что слава и гордость за клан, род иногда оказывается слишком неравнозначными по сравнению с их любовью к ребёнку.

И потому в домах пилли стих смех.

Не было привычных визитов гостей на чашечку чоколатля с обсуждением городских и военных новостей с границ.

Иш-Чель с ужасом вставала каждое утро и тряслась – страшный день выбора приближался. И вот тут-то она буквально возненавидела своё положение, дававшее ей до этого времени привилегии в обществе. Ведь теперь жизнь её сына впервые за пять лет была под угрозой.

Уж лучше бы она осталась простой рабыней, служанкой, наложницей, но никак не женой знатного человека из Теночтитлана!

Каждый её день теперь начинался с того, что она бросала тревожней взгляд в сторону горы Тлалокан и не знала, каким же богам возносить молитву о спасении Маленького Ягуара. Как оградить родное дитя от гибели. Её поведение напоминало метание обезумевшей женщины, только подтекст был иной – она хотела, чтобы боги не избрали её сына. Без единой тени смущения и страха Иш-Чель пыталась найти выход и оградить ребёнка даже от самой необходимости участвовать в жеребьёвке.

Чаще всего слуги смотрели на неё с осуждением, если могли разгадать истинную причину истерик, а родные пытались говорить ей обычные, известные всем фразы:

– Это милость богов, это счастье послужить им…

– Нужно смириться, не раз жребий обходил нас стороной…

– Нужно молчать, чтобы не навлечь на себя гнев жрецов…

– Твоё поведение навлечёт гнев богов на наши головы…

– Столько лет ты живёшь с нами, а не научилась любить и чтить наших богов…

Иш-Чель смиренно принимала все советы, отмалчивалась и уходила в себя, понимая – ей не дано всем объяснить, что значит для неё жизнь сына. А внутрив душе закипал гнев на несправедливость богов к ней, к ребенку. И только мимолётная надежда, что просто не могут боги несколько раз делать выбор из одной семьи, постепенно уступала страшной в своей истине мысли – не настигла ли ее сейчас расплата за побег от жертвоприношения в Коацаоке? Не должен ли теперь сын отвечать? Но бог Чаку остался в прошлом! Здесь, в Теночтитлане, правят другие боги! Неужели всесильные договорились между собой, и бог Чаку сможет отомстить ей, безжалостно отобрав сына?!