Предположим, вы хотите предсказать какой-нибудь измеримый исход: как долго протянет больной с онкологическим заболеванием; каким будет окончательный диагноз пациента психиатрической клиники — легкий невроз или тяжелый психоз; велика ли вероятность, что подсудимый сбежит из-под залога, нарушит требования условно-досрочного освобождения или совершит еще одно преступление; преуспеет ли студент в магистратуре; взлетит ли бизнес или всплывет брюхом вверх; какую прибыль принесут инвестиции. У вас есть кое-какие предикторы: перечень симптомов, набор демографических характеристик, информация о прошлом поведении, выписка из зачетной ведомости — все, что может иметь отношение к делу. Вы показываете данные эксперту — психиатру, судье, инвестиционному аналитику и так далее — и одновременно подвергаете их стандартному регрессионному анализу, чтобы получить прогностическое уравнение. Чье предсказание окажется точнее?

Побеждает — почти всегда — уравнение. Более того, эксперт, которому сообщают уравнение и разрешают им пользоваться для уточнения собственных прогнозов, зачастую справляется хуже, чем уравнение само по себе. Дело в том, что эксперты слишком торопятся учесть исключительные обстоятельства, которые, по их мнению, лишают формулу всякого смысла. Это так называемая проблема сломанной ноги: эксперт, в отличие от алгоритма, понимает, что человек, только что сломавший ногу, на танцы вечером не пойдет, что бы там ни предсказывала формула, утверждающая, что этот парень ходит на танцы каждую неделю. Но дело в том, что уравнение уже учло вероятность, что исключительные обстоятельства изменят исход, и суммировало ее с другими факторами, а специалист, слишком впечатленный притягивающей внимание частностью, поспешно отбрасывает базовую оценку. Более того, регрессионный анализ показывает, что некоторые из предикторов, на которые эксперты полагаются сильнее всего, например личная беседа, совершенно бесполезны.

Я не предлагаю исключить человека из процесса принятия решений. Человек по-прежнему необходим, чтобы разобраться с предикторами, требующими глубокого осмысления, например понимания речи или классификации поведения. Проблема в том, что человек не способен их должным образом объединить, а вот алгоритм регрессии делает это превосходно. Как замечает Миль, вы же не станете говорить кассиру в супермаркете: «Мне кажется, я должен вам где-то 76 долларов — пойдет?» Но именно так мы и поступаем, интуитивно комбинируя набор вероятностных причин.

Уравнение регрессии — мощный инструмент, но и оно не всесильно: самым сбивающим спесь открытием в сфере предсказания людского поведения стал масштаб его непредсказуемости. Легко сказать, что поведение человека обусловлено комбинацией факторов наследственности и среды. Но, взглянув на предикторы, которые, казалось, должны быть мощнее самого лучшего уравнения регрессии, — на однояйцевого близнеца с идентичными генами, семьей, районом проживания, образованием и культурой — мы видим, что корреляция черт двух близнецов, хотя и намного выше случайной, все же намного ниже единицы — как правило, она равна 0,6[366]. Отсюда следует, что масса человеческих различий удивительным образом не находит объяснения: причины практически идентичны, но следствия совершенно разные. Один из близнецов может оказаться гетеросексуалом, а другой — геем, один — шизофреником, а второй — совершенно здоровым психически. На графике зависимости депрессии от факторов среды и наследственности видно, что даже для женщины, которая пережила травмирующее событие и имеет доказанную генетическую предрасположенность, шанс заболеть депрессией не 100 %, а всего около 14 %.

Недавно стало известно о потрясающем эксперименте, в очередной раз подтвердившем зловредную непредсказуемость человеческих существ[367]. 160 группам исследователей предоставили доступ к крупному массиву данных с информацией о тысячах неблагополучных семей: их доходы, образование, истории болезней и результаты множества опросов и обследований домашних хозяйств. Группам поставили задачу спрогнозировать будущее этих семей: школьные оценки детей, шансы на выселение из жилья, на трудоустройство или на успешное прохождение курсов повышения квалификации. Соревнующимся было разрешено применять для решения задачи любой алгоритм по своему вкусу: регрессию, глубокое обучение или какой угодно иной модный фокус искусственного интеллекта. И что в итоге? Выражаясь сдержанным языком аннотации к статье, «лучшие из прогнозов были не особенно точны». Уникальные характеристики каждой семьи перевешивали общие предикторы, как бы искусно их ни комбинировали. Что ж, это успокоит тех, кто опасается, что искусственный интеллект со дня на день начнет предсказывать каждый наш шаг. Но заодно и поумерит наши претензии на исчерпывающее понимание окружающей нас причинно-следственной сети.

Кстати, о скромности: мы подошли к концу семи глав, в которых я надеялся снабдить вас самыми, по моему мнению, действенными инструментами рациональности. И если я преуспел, вы оцените этот последний в книге комикс XKCD^{35}.

Глава 10. Что с нами не так?

Скажите людям, что на небесах есть невидимый мужик, творец Вселенной, и подавляющее большинство вам поверит. Скажите им, что краска еще не подсохла, и они должны потрогать, чтобы удостовериться.

Джордж Карлин

Наконец мы добрались до главы, которую многие из вас с нетерпением ждали. Я знаю это из переписки и бесед с читателями. Как только я упоминаю рациональность, меня тут же спрашивают, почему человечество, похоже, окончательно спятило.

На тот момент, когда я это пишу, история рациональности подошла к славному рубежу: не прошло и года с начала пандемии, как в нашем распоряжении уже появились вакцины, способные, судя по всему, остановить смертоносную болезнь. Но в том же самом году пандемия ковид-19 вызвала к жизни вакханалию нелепых конспирологических теорий: что это биологическое оружие, созданное в китайской лаборатории, фальшивка, распространяемая Демократической партией, чтобы помешать переизбранию Дональда Трампа, махинация Билла Гейтса, планирующего имплантировать в людей дистанционно отслеживаемые микрочипы, заговор мировых элит с целью поставить под контроль глобальную экономику, следствие ввода в эксплуатацию сетей передачи данных пятого поколения или хитрый план Энтони Фаучи (директора Национального института по изучению аллергических и инфекционных заболеваний США), мечтающего заработать на вакцинах сумасшедшие деньги[368]. Незадолго до появления вакцин каждый третий американец сообщал, что не станет прививаться, то есть отказывался от самого благотворного изобретения за всю историю нашего вида[369]. Шарлатанские методы лечения ковида пропагандировались знаменитостями, политиками и, что особенно тревожно, самым могущественным тогда человеком на планете, президентом США Дональдом Трампом.

Сам Трамп, которого последовательно поддерживают около 40 % американских граждан, на протяжении всего своего президентства заставлял еще сильнее сомневаться в способности нашего вида мыслить здраво. В феврале 2020 г. он предсказывал, что ковид-19 «чудесным образом» исчезнет сам по себе, и рекомендовал сомнительные снадобья вроде таблеток от малярии, инъекций отбеливателя и солнечных ванн. Он пренебрегал базовыми санитарно-эпидемиологическими мерами — масками и социальным дистанцированием — даже после того, как заразился сам, чем подтолкнул миллионы американцев к несоблюдению правил, умножая число смертей и усугубляя финансовое бремя пандемии[370]. И это только один аспект того, как он попирал нормы науки и здравого смысла. Находясь на посту президента, Трамп соврал около 30 000 раз, назначил пресс-секретарем человека, скармливавшего публике «альтернативные факты», утверждал, что климатические изменения — заговор китайцев, и скрывал данные от ученых, которые работают в федеральных агентствах, ответственных за общественное здравоохранение и экологическую безопасность[371]. Он раз за разом рекламировал движение QAnon — конспирологический культ с миллионами последователей, ставящих ему в заслугу борьбу с шайкой сатанистов-педофилов, захвативших американское «глубинное государство». Он отказался признать поражение на выборах 2020 г. и, пытаясь опротестовать результаты, вел нелепые судебные баталии, призвав на подмогу юристов, которые ссылались на еще один заговор — на этот раз в заговорщики записали Кубу, Венесуэлу, а также некоторых губернаторов и должностных лиц, избранных от его собственной партии.

Связанные с пандемией фантазии, отрицание глобального потепления и теории заговора — симптомы проблемы, которую называют эпистемологическим кризисом или «эпохой пост-правды»[372]. Еще один ее симптом — «фальшивые новости» (fake news). Во втором десятилетии XXI в. социальные сети начали изрыгать потоки небылиц наподобие этих:

ПАПА ФРАНЦИСК ШОКИРОВАЛ МИР, БЛАГОСЛОВИВ ДОНАЛЬДА ТРАМПА НА ПРЕЗИДЕНТСТВО. ЙОКО ОНО: «В 70-Х У МЕНЯ БЫЛ РОМАН С ХИЛЛАРИ КЛИНТОН». ДЕМОКРАТЫ ПРОГОЛОСОВАЛИ ЗА РАСШИРЕНИЕ МЕДИЦИНСКОЙ СТРАХОВКИ ДЛЯ НЕЛЕГАЛЬНЫХ ИММИГРАНТОВ, В ТО ВРЕМЯ КАК ВЕТЕРАНЫ ВЬЕТНАМА НЕ МОГУТ ДОЖДАТЬСЯ ЭТОГО УЖЕ ДЕСЯТЬ ЛЕТ. ТРАМП СОБИРАЕТСЯ ЗАПРЕТИТЬ ВСЕ ТЕЛЕПЕРЕДАЧИ, ПРОПАГАНДИРУЮЩИЕ ОБРАЗ ЖИЗНИ ГОМОСЕКСУАЛОВ. ЖЕНЩИНА ВЧИНИЛА ИСК КОМПАНИИ SAMSUNG НА 1,8 МИЛЛИОНА ДОЛЛАРОВ ИЗ-ЗА ТЕЛЕФОНА, ЗАСТРЯВШЕГО У НЕЕ В ВАГИНЕ. ПОБЕДИТЕЛЬ ЛОТЕРЕИ АРЕСТОВАН ЗА ТО, ЧТО СГРУЗИЛ НА ЛУЖАЙКУ У ДОМА БЫВШЕГО БОССА НАВОЗ НА СУММУ 200 000 ДОЛЛАРОВ[373].

Люди массово верят в вампиров, черную магию и прочие суеверия. Как я уже упоминал в главе 1, три четверти американцев уверены в существовании как минимум одного из паранормальных явлений. Вот данные опросов, проведенных в 2000-х гг.:

верят в одержимость дьяволом — 42 %;

верят в экстрасенсорное восприятие — 41 %;

верят в духов и призраков — 32 %;

верят в астрологию — 25 %;

верят в ведьм — 21 %;

верят в контакты с загробным миром — 29 %;

верят в реинкарнацию — 24 %;