Книги
РЯВанш!
- Курс зюйд! Полный ход!
Где-то на краю горизонта вспыхивали огненные зарницы. Радиограммы приносили вести о беспримерном поединке одинокого "Измаила" со всем линейным японским флотом. Эскадра в едином порыва рвалась на помощь кораблю-герою. Выстроенный на шканцах оркестр играл и снова играл "Варяга". Медные звуки труб заглушал недружный хор сотен хриплых глоток. Грозный марш прервали только для того, чтобы зачитать на палубах и в отсеках сообщение о потоплении "измаильцами" сразу двух японских дредноутов. Дружное, заливистое "ура!" над сизым вечерним морем не утихало после этого минут десять. Все офицеры в рубке "Севастополя", кроме по-прежнему мрачного Владиславлева, сияли радостными улыбками. Кто-то из мичманов даже предложил срочно радировать на "Измаил", чтоб он оставил чуток японцев для других. Но Колчак понимал, что Бахирев, скорее всего, обречен. Самое счастливое везенье не может продолжаться бесконечно долго. "Измаил" ослабил противника, но японский флот всё равно останется очень, очень сильным. Потоплены два вражеских линейных крейсера, но все японские линкоры с более сильным вооружением и защитой готовы продолжать бой. Состояние же русских кораблей - далеко не безупречно. У "Гангута" заклинена 2-я башня главного калибра, а в 3-й башне не действует одно орудие, "Николай I" потерял грот-мачту, разбит один из орудийных казематов, у "Александра III" выбиты 3-я и 4-я башни, уничтожены дальномерные посты и весь 3-й плутонг противоминной артиллерии левого борта. Боезапас расстрелян на две трети. На "Гангуте" и "Александре" кое-как переносили снаряды из недействующих башен в исправные. У всех линкоров, включая ставший флагманским "Севастополь", многочисленные повреждения на верхней палубе и надстройках, дымовые трубы и вентиляторы издырявлены осколками, течь в трюмах. Остается надеяться, что японцы пострадали не меньше. На западе, сквозь стелившиеся над морем тучи проглядывал огненный диск солнца, почти уже касавшийся горизонта. По левому борту от кораблей тогда ложились, колыхаясь на волнах, длинные темные тени. Уже ясно, что сражение не кончится с наступлением темноты. Значит, эсминцы еще покажут себя, может быть, больше, чем линейные суда. Но пока в сражении первую скрипку играют дредноуты. Доклад с фор марса. Слева по носу, в 80 кабельтовых - вражеская эскадра. Вот он - встречный бой!
Командир линейного крейсера "Конго" капитан Тэдетсугу Тайжири доложил адмиралу Фушими Хироясу, что механизмы 2-й башни исправлены. Это была первая хорошая новость после казавшегося бесконечным часового боя с кошмарным "Измаилом". Исправление второй носовой башни произошло крайне вовремя - на левом крамболе вырисовывались силуэты русских линкоров. Но от встречи с ними даже с действующей башней лучше уклониться, даже имея позади поддержку собственных дредноутов. Несмотря на все усилия ремонтных партий, состояние "Конго" оставалось близким к критическому. Часть нижних отсеков затоплена, сильнейшие разрушения на верхней палубе, уничтожена кормовая рубка, на квартердеке завалы горелого, изодранного в клочья железа, изрешеченные трубы едва держатся, а поврежденные котлы и магистрали не держат давление.
Адмирал Хироясу дал приказ капитану Тайжири повернуть к 1-му флоту Ямая, а старшему механику "Конго" - любой ценой обеспечить ход. Турбины работали на максимальных оборотах, из последних сил линейный крейсер старался успеть проскочить перед носом русских линкоров, но, похоже, не успевал... Корректировочные посты были сбиты, и точное расстояние до противника оставалось неизвестным. Но снаряды первого же залпа головного вражеского корабля легли почти у борта. Башенные орудия "Конго" открыли ответный огонь. Стрельба велась не столько для того, чтобы попасть самим, сколько помешать вести точную стрельбу противнику. Но благорасположение богов оказалось в пользу детей Ямато! Вся носовая часть вражеского корабля исчезла в огненной вспышке, а потом в густом темном облаке. Прямое попадание! Принц Хироясу перевел дух. Всё же эти устаревшие русские дредноуты не чета грозному "Измаилу". Вот уже третий такой линкор выбит из линии с одного залпа.
Огонь по "Конго" вел лишь "Севастополь", да и то из одной носовой башни. Менять курс эскадры, чтобы ввести в действие всю артиллерию, Колчак не считал нужным. Его мало интересовал полуразбитый японский линейный крейсер, который сам пытался убраться с дороги русской эскадры. Нельзя было тратить драгоценные минуты на этого недобитка. Куда более серьезные японские линкоры явно стремились обойти русских с востока. В сражении наступал решающий момент. Если русские успеют встать на траверз врагу до захода, то получат существенное преимущество - японцам придется стрелять против слепящего солнца, а русские, напротив, смогут вести огонь по хорошо освещенным целям. Однако сразу после захода ситуация кардинально изменится. Силуэты русских кораблей на западе высветятся для противника на фоне зари, а японские растают в вечерних сумерках. Поэтому так важно воспользоваться последними минутами, остающимися до заката.
-Петр Петрович! - обратился Колчак к Владиславлеву. - Прикажите дать полный ход! Самый полный! И, как японцы будут на траверзе, бить полными залпами, снарядов не жалеть!
Страшный толчок отбросил адмирала к штурвалу, затем ударил о стенку рубки. Что-то грохнуло в броневую дверь рубки, едва не сорвав броневую плиту, через смотровые щели втекал едкий зеленоватый дым. Колчак потряс гудящей головой. Ему казалось или снаружи действительно клацал странный лязгающий звон.
"Севастополь" был поражен в самую носовую оконечность. Башенный залп с "Конго" - два 356-мм фугаса - попали в бак почти одновременно, легко пробив тонкую броню, способную остановить лишь среднекалиберные снаряды. Сотни килограммов начиненной в фугасах взрывчатки сдетонировали в верхнем твиндеке, сорвав верхнюю палубу от форштевня до самой передней башни. Разлетаясь с ударной волной, осколки снарядов и разбитых конструкций хлестнули по башне и мостику, достали до дымовой трубы, пробили среднюю броневую палубу, проникая внутрь корабля. Были разрушены передние орудийные казематы, помещения на жилой палубе, в лежавших ниже малярной и шкиперской из пробоин хлестала вода. Над вскрытой палубой торчали искореженные шпилевые барабаны. Оба становых якоря упали за борт и ушли под воду, утягивая за собой лязгающие о рваную броню цепи. Якоря, конечно, не достигли дна, но затруднили управление кораблем, действуя как брошенные рули. Повреждения были не такими страшными, как показалось в первую минуту, но ход линкора пришлось уменьшить чтобы не затопить сразу все носовые отсеки. Следом за "Севастополем" замедляли скорость и задние мателоты. Драгоценные для русских минуты перед заходом солнца таяли, таяли, таяли...
Командующий Танин Ямай не ожидал, что "Конго", которого он почти списал со счета, добьется такого успеха. Русские линкоры вновь сгрудились в кучу, закрывая друг другу секторы стрельбы. А ведь только что сам "Конго" находился в крайне опасной ситуации. Ямай распорядился передать принцу Хироясу свои поздравления и приказ встать в кильватер 1-му флоту. Из-за повреждений "Фусо" эскадренную скорость приходилось держать не более 18 узлов. Но и при таком ходе совершенно разбитый "Харуна" сильно отстал от линкоров. Ямай дал приказ еще сбавить ход, чтобы линейные крейсера смогли спокойно занять места в общей кильватерной колонне. Их боевая ценность была невелика, но всё же пара лишних посудин могла стать для русских деморализующим фактором, да и отвлекала их снаряды от более ценных кораблей. Во всяком случае, некоторое промедление сейчас не было пустой тратой времени. Наоборот, в данный момент Ямай хотел как раз чуть отсрочить момент сближения с русскими.
Японский адмирал посмотрел на огненный диск, большей частью уже погрузившийся в ставшее свинцовым море. Удастся ли сегодня увидеть в небе знаменитый зеленый луч? Пусть это будет счастливым предзнаменованием победы, которую подарит солнечноликая Аматерасу своим детям. Не такой, как хотелось, но всё же несомненной. Даже если трем оставшимся у русских быстроходным сверхдредноутам-"измаилам" удастся уйти, все устаревшие вражеские линкоры - обречены. Сейчас Ямай разделается с четверкой тех, кто сохраняет еще боеспособность, ночью эсминцы выследят поврежденные корабли, а на следующий день остатки вражеской эскадры будут перехвачены и добиты.
Ямай навел бинокль на головной русский корабль и усмехнулся - из вскрытых клюзов вывалились якорные цепи, будто кровь и сопли из разбитого носа. На что надеется вражеский флагман с оставшимися у них четырьмя устаревшими линкорами против сверхдредноутов Ямая? Однако русским удалось справиться с заминкой и вновь устремиться вперед. Видимо, неприятельский адмирал хочет атаковать на контркурсах. Это пятнадцать лет назад получалось у русских лучше всего, на этот прием они возлагали надежды в прошлой войне - движение навстречу, сближение и несколько минут огня на близкой дистанции. В темпе стрельбы у северных варваров всегда было преимущество. Но адмиралу Того каждый раз удавалось повести сражение по-японски - продолжительный обстрел издалека на параллельных курсах, переходящих в уничтожающий охват. Да, мощь кораблей и дистанции боя выросли, но принципы остались те же... Избежать таранного удара русского медведя и поразить его в бок длинной пикой!
Внезапно Ямай разглядел вымпел вражеского флагмана. В левом верхнем углу Андреевского знамени мелькал красный прямоугольник. Да это же флаг русского командующего флотом! Почему Колчак не с "измаилами", а здесь, с устаревшими кораблями? Ямай задумался. Будучи наслышан о талантах Колчака, он не склонен был их переоценивать. Японский адмирал был старше русского на восемь лет и имел куда больший боевой опыт, первую войну с Россией он встретил уже командиром крейсера, тогда как Колчак тогда командовал миноносцем. Не был Колчак и более сведущим в теории морской войны. Хотя он и занимал у себя в России важные посты в морском штабе и академии, Ямай соответствующие структуры в Японии возглавлял. В мировую войну оба адмирала командовали крупными эскадрами: Колчак - в замкнутом Черном море, Ямай - на просторах Тихого океана. И вот тут русский его обошел! Колчак овладел черноморскими проливами, что, по мнению многих, решило исход всей войны. Успехи же Ямая свелись к занятию принадлежавших немцам Каролингских островов - ничего не значащий эпизод на задворках великих событий. Сейчас Колчак для России - тот, кем был Того для Японии в 1905-м. Величие этой фигуры, основанное на военном таланте или на случайном везении, невольно подавляло Ямая. Но сегодня никакой гений не спасет и корабли русского адмирала от уготованной им судьбы!
В Александра Васильевича Колчака будто вселился дьявол, как уже не раз бывало с ним при предельном нервном напряжении. В эти минуты он действовал с нечеловеческой энергией, был, казалось, сразу во всех местах, отдавая краткие и точные распоряжения. "Севастополь" всё еще рыскал по курсу из-за висевших под ним в водяной толще многометровых якорных цепей. Правый якорь, похоже, оборвался при свободном безтормозном падении, и теперь приходилось опасаться, что на ходу цепь поднимется и попадет в винт. Да и швартовые канаты, свисавшие в воду по бортам, вполне могли намотаться на винты. Адмирал бросил все силы на скорейшую очистку бака. Матросы ремонтных партий дружно ринулись в лабиринт железных завалов. Трехдюймовые цепи, отрубив подрывными зарядами, отправили вместе с якорями на дно, а тросы вытащили наверх. Отчаянные усилия делались, чтобы вернуть подвижность носовой башни, заклиненной после взрыва в шпилевой. Но ждать исправления башни уже не было времени. Корабли выходили на боевые дистанции. "Конго", пока русская эскадра была дезорганизована поражением своего флагмана, успел отойти в сторону, скрываясь в дымной туче, которую волочили за собой над морем другие японские дредноуты. Они повернули на несколько румбов влево, двигаясь теперь прямо на север,
Один за другим в стройной кильватерной колонне шли под флагами с Восходящим Солнцем шесть огромных бронированных левиафанов: дредноуты "Исэ", "Хьюга", "Фусо", "Ямасиро", "Конго", "Харуна". Справа от них шли один за другим пять эсминцев контр-адмирала Сато, недавно всё-таки догнавшие линейный флот: "Хамакадзе", "Амацукадзе", "Токицукадзе", "Кавакадзе" и "Таникадзе". Впереди на левом крамболе была хорошо видна двигавшаяся навстречу параллельным курсом русская эскадра. Русские шли в трех параллельных колоннах. В левой, ближайшей к японцам, выстроились в кильватер дредноуты: "Севастополь", "Гангут" и два "Императора" - "Николай I" и "Александр III". Правее, скрываясь от врага за громадами линкоров, резали волны острыми носами крейсер "Адмирал Бутаков", эсминцы "Капитан Изыльметьев", "Лейтенант Дубасов", "Лейтенант Ильин", еще правее неслись в колонне эсминцы "Десна", "Азард", "Лейтенант Ломбард", "Беспокойный".
Багровое солнце уходило за горизонт, море на глазах темнело. Пена, вскипавшая на волнах, приобрела красный отсвет, словно вобрав в себя всю пролитую за этот день кровь. И ту, что еще прольется... Максимальное сближение эскадр произойдет уже после заката. Но пока солнечные лучи еще скользили над волнами. Большему калибру орудий и более толстой броне японских кораблей русские могли противопоставить лишь лучшую организацию и сосредоточенность огонь. Колчак, жертвуя гибкостью маневра, на первом этапе нового боя делал ставку на централизованную стрельбу всей эскадрой. Вся боеспособная артиллерия всех четырех линкоров должна была действовать по командам с одного центра. Управление эскадренным огнем велось с идущего в колонне третьим флагмана черноморской бригады дредноутов "Императора Николая I".
Это решение объяснялось как большим вниманием, которое уделялось централизованным стрельбам на Черноморской эскадре, в отличие от эскадры Балтийской, так и тем, что главным артиллерийским офицером на "Николае" был знаменитый Мальчиковский, который на время становился самым главным человеком русского флота. Собственно, из-за неимоверной ответственности, которая возлагается на одного человека, направляющего в цель залпы десятков орудий, и необходимости идеальной связи между связанными в единую систему управлением огнем кораблями метод централизованной эскадренной стрельбы не получил большого распространения. Обычно каждый линкор выбирал себе цель самостоятельно. Но в данном случае, считал Колчак, следовало рискнуть. Не зря же, в конце концов, такие стрельбы столько отрабатывали на предвоенных учениях. И еще, командующий верил в Мальчиковского.
Всё оборудование беспроводных телеграфов на русских дредноутах было тщательно исправлено. Проверены были и все телефонные провода на каждом корабле, в каждую орудийную башню. Радиотелеграфисты в своих рубках напряженно вслушивались в эфир, что бы сразу отсылать на командные посты передаваемые с "Императора Николая" указания. На случай, если радиосвязь будет нарушена, на верхних площадках были приведены в готовность сигнальные прожекторы, а матросы-сигнальщики встали наизготовку со своими флажками. Но это - на крайний случай, ибо передача сообщений таким медленным и ненадежным способом в бешенном темпе современного боя теряло смысл. В башнях, в боевых погребах и в перегрузочных отделениях приготовились к самому главному моменту в своей слуюбе - минутам тяжелейшей напряженной работы, чтобы успевать без остановки, подавать по конвейеру снаряды и полузаряды на лотки орудий и отправлять их смертоносный поток дальше, через жерла, чтобы обрушивать и обрушивать на врага. У "Севастополя" действовало три орудийные башни, у "Гангута" - две и одна наполовину, две у "Александра", и только "Николай" мог вести огонь из всех своих четырех башен. Всего тридцать пять орудийных ствола главного калибра на четырех кораблях. А утром у Колчака было двенадцать дредноутов и сто сорок два ствола. Но он сам разделил свои силы, обвинив в трусости острожного Бахирева.