Книги
РЯВанш!
Полученный по радио от адмирала Ямая приказ предписывал контр-адмиралу Кодзо Сато атаковать и уничтожить поврежденный русский дредноут! Если бы при этом у начальника флотилии и силы были те же, что и в начале боя. Увы, вместо двенадцати эсминцев и трех крейсеров у Сато остался сейчас лишь один крейсер и пять эсминцев. А на западе, как докладывали сигнальщики, переменили курс русские эсминцы и крейсер, явно готовые вмешаться в происходящее. Начальник 1-й минной флотилии поступил, как всегда, благоразумно. Атаковать русский линкор Сато препоручил "Таникадзе" и "Кавакадзе". Они были и ближе к "Измаилу" и, собственно, только их тяжелые 21-дюймовые торпеды могли гарантированно потопить огромный вражеский корабль. Сам же Сато с "Кумой", "Амацукадзе", "Хамакадзе" и "Токицукадзе" двинулся наперерез вырвавшимся вперед русским эсминцам. Бой начался на 60-кабельтовых. Первый пристрелочный залп японского крейсера, упавший рядом с "Летуном", заставили русские эсминцы перейти на ход зигзагами. Это усложняло японцам пристрелку, но и не давало вести точный огонь и русским комендорам, особенно на почти предельных для 4-дюймовок эсминцев расстоянии. Всю тяжесть артиллерийского боя с японским крейсером взял на себя подоспевший за эсминцами "Адмирал Грейг"
Русский легкий крейсер типа "Светлана" при практически одинаковом тоннаже имел пятнадцать 130-мм пушек против семи "кумовских" 140-мм, но по бортовому залпу соотношение было лишь восемь к шести. Ну, а при сближении в ночном бою могло сказаться подавляющее преимущество японцев в минном вооружении - четыре сдвоенных поворотных 533-мм аппарата против всего двух однотрубных 450-мм у "Грейга" - в неподвижных подводных установках. Правда, для дневного артиллерийского огня, как сейчас, стоящие открыто на палубе японские торпедные аппараты являлись скорее недостатком... Первый залп, посланный русским крейсером, лег с недолетом, второй дал накрытие, а со следующего пошли близкие попадания, причинявшие "Куме" вначале незначительные повреждения. Один из снарядов разорвался на щите носового орудия, ранив двух человек из его расчета, другой разбил правое крыло мостика, третий угодил в кают-компанию, четвертый - в один из кубриков команды. Вспыхнувшие на "Куме" пожары были быстро потушены, крейсер полностью сохранял боеспособность.
"Адмирал Грейг" в огневой дуэли пострадал гораздо сильнее. Рвущиеся на верхней палубе японские снаряды вывели из строя четыре 130-мм орудия правого борта. Особенно серьезным оказалось попадание у среза полубака. Возле разбитого палубного 130-мм орудия загорелись лежавшие там снаряды. Через пробитую палубу или по элеватору подачи боезапаса огонь проник в находившийся ниже орудийный каземат, где также воспламенился боезапас. Все находившиеся в каземате погибли, дым рвался наружу из огромной рваной дыры, зиявшей в борту полубака. Рядом вылетали языки пламени из иллюминаторов жилой палубы. Пожар продолжался и на верхней палубе, охватив весь район за передней дымовой трубы, в огне рвались 65-мм патроны к зенитным пушкам. Дважды снаряды поражали "Грейга" в носовую часть. Были разбиты якорные клюзы, а в шкиперской вспыхнул сильный пожар. Наконец, еще один снаряд пробил навылет ходовую рубку, над крейсером замелькали белыми птицами обрывки карт. Отправив все резервы на борьбу с пожарами, капитан Дараган развернул корабль нестрелявшим ранее левым бортом и снова открыл по японцам огонь из восьми стволов.
Теперь удача была на стороне русских. Два их снаряда почти одновременно попадали в кормовую дымовую трубу "Кумы", снеся ее на борт. Потом 130-мм фугас разорвался на опоре фок-мачты, прямо над правым торпедным аппаратом. Осколки прошили торпедные трубы и боевую часть снаряженных торпед. В грохочущем смерче огня аппарат взлетел на воздух с большим куском палубы. Было сметено взрывом и находившееся рядом 140-мм орудие. Верхняя часть мачты упала на мостик с дальномером. Не успели на "Куме" отойти от потрясения, как последовало новое попадание в боевую рубку. Фугасный снаряд разорвался на броне, но часть осколков стеганула внутрь через прорези. Несколько офицеров было ранено, часть приборов выведена из строя.
Адмирала Сато перешел в кормовую рубку. Это, как оказалось чуть позже, спасло ему жизнь. Короткий бронепояс "Кумы" заканчивался на уровне носовой трубы, перед первым котельным отделением. Весь остальной корпус защищала только бронепалуба. Очередной русский снаряд ударил выше нее, прямо под фок-мачту, пробил небронированный борт и разорвался в отсеке запасных торпед. Из-под палубы вырвался багровый огненный пузырь, весь полубак японского крейсера заволокла черная дымная туча, которую через считанные минуты озарили багровые отблески пожара. Под складом торпед, отделенные от них только жилой палубой, находились нефтяные цистерны. Второй подряд взрыв торпед открыл бушевавшему на палубе пожару путь к нефти. А за цистернами с топливом, за тонкой небронированной переборкой, лежали носовые артиллерийские погреба, порядком уже опустошенные, но все же еще хранившие немало снарядов. Новый взрыв разрушил почти всю носовую часть корабля. То, что уцелело, было охвачено пожаром. Даже на воде, в которую быстро погружался разорванным носом "Кума", горела разлившаяся нефть. Обнаружив, что их флагман превратился в пылающий костер, эсминцы "Амацукадзе" и "Токицукадзе" попытались отвлечь русских от гибнущего "Кумы", к корме которого приблизился "Хамакадзе". Адмирал Сато перебрался на эсминец с уцелевшей командой крейсера. Покинутую "Куму" добили в упор торпедой, переломившей пополам ее длинный и узкий, как у хищной рыбы корпус.
"Кавакадзе" и "Таникадзе" удалось подобраться к "Измаилу" опасно близко, хотя каждый из японских эсминцев выдержал несколько попаданий 130-мм снарядов. У "Таникадзе" был сбит мостик вместе с командиром и рулевым, у "Кавакадзе" - продырявлены навылет сразу две дымовые трубы. На обоих эсминцах полыхали пожары, но они отвернули только на 10 кабельтовых, выпустив из носовых аппаратов по паре дальнобойных 21-дюймовых торпед. Всё время атаки эсминцы стреляли по "Измаилу" носовых 120-мм орудий. Работавшие на палубе и надстройках "Измаила" ремонтные команды вновь понесли потери. Один 20-кг японский снаряд угодил в брешь, разверзнутую в правом борте, где взрыв минного арсенала выворотил одну из броневых плит, добавив разрушений внутри корабля. Несмотря на проведенный Бахиревым маневр уклонения одна из торпед всё же поразила "Измаил". Против носовой башни вскинулся в воздух столб дыма и воды. Гулко дошел удар. Корабль глубоко ушел в воду, и торпеда взорвалась на броне главного пояса. Часть броневых плит была продавлена, но расположенные за обшивкой цистерны пресной воды смягчили силу ударной волны и удержали большую часть выбитых обломков. Остальные были удержаны внутренней броневой перегородкой. Дредноут получил лишь течь в погреба боезапаса недействующей 1-й башни. "Кавакадзе" и "Таникадзе" разворачивались для пуска оставшихся у них торпед. Редкий огонь пушек "Измаила", казалось, не мог остановить новой атаки. Но вокруг двух японских кораблей вдруг вырос густой лес всплесков от падений снарядов. По японцам стреляли приближавшиеся русские эсминцы, обогнав всё еще охваченного пожаром "Адмирала Грейга". "Кавакадзе" и "Таникадзе" на максимальной скорости вышли из под накрытий и устремились вслед за "Хамакадзе", "Амацукадзе" и "Токицукадзе", которых контр-адмирал Сато уводил на север, вслед за линейным флотом. Начальник 1-й минной флотилии мог удовлетвориться, что поставленную перед ним задачу он частично выполнил - одно бесспорное торпедное попадание всё-таки было.
Накренившийся, изуродованный "Измаил" вместе с осевшим в воду искореженным носом "Прямиславом" медленно уходили на северо-запад, где по данному адмиралом Колчаком приказу должны были собраться все поврежденные корабли. Вице-адмирал Бахирев разрешил сделать себе перевязку, но категорически отказался покидать флагманский корабль, хотя капитан Дараган предлагал выделить Коронату любой свой эсминец. Распрощавшись флажковыми сигналами со сверхдредноутом, "Адмирал Грейг" в сопровождении шести эсминцев взяли курс на север, где вот-вот должны были вновь сойтись в сражении русские и японские эскадры
Формально к моменту, когда Александр Иванович Колчак поднялся на мостик линкора "Севастополь", русские потеряли полтора минных дивизиона и всего один крупный корабль - легкий крейсер "Светлана", потопленный из-за дурости контр-адмирала Коломейцева. Фактически же у Колчака под началом было два более-менее исправных линкора и один крейсер. Остальные либо тяжело повреждены, либо оторваны от эскадры. Противник переиграл адмирала в стратегическом замысле. Русский флот оказался в ловушке, расставленной коварным врагом. Тот был готов пожертвовал своими старыми кораблями, лишь бы заманить нашу эскадру подальше от родных берегов, принудить к общему генеральному сражению, которого русские так старались избежать... Однако на то, чтобы корить себя за ошибки, не было времени.
Для начала командующий велел посадить на доставивший его к "Севастополю" аэроплан лучшего радиотелеграфиста, залить баки горючим, а пилоту Ивановичу как можно быстрее подниматься в воздух, чтобы держать командующего в курсе окружающий дел. Этим же занимались радисты в радиорубке "Севастополя", устанавливая связь со всеми выходящими в эфир кораблями. Самым важным из первоочередного было соединиться с ушедшей далеко в сторону 3-й бригадой линкоров. Успех в решении этой задачи стал возможным только потому, что главные силы японцев повернули на юг, навстречу объявившемуся там "Измаилу". Колчак вынужден был признать - упрямый Бахирев, не выполнивший его приказ сторониться боя на одиноком поврежденном корабле, похоже, может определить судьбу сражения.
Чудом державшийся на плаву "Петропавловск", продолжавшую гореть "Полтаву", доковылявших до своих "Рюрика" и "Адмирала Лазарева" Колчак объединил в особый отряд. Этой четверке, к которой должен был присоединиться и столь же избитый "Муравьев-Амурский", надлежало как можно быстрее при их печальном состоянии уходить от места боя и следовать, уповая на лучшее, к Владивостоку. Командование отрядом инвалидов Колчак, скрепя сердце, поручил контр-адмиралу Коломейцеву. Выловленный из воды после гибели "Светланы" Коломейцев держал сейчас флаг на эсминце "Самсон". Вместе с "Самсоном" большие поврежденные корабли должен был сопровождать эсминец "Сокол".
Защищавшие ранее "Петропавловск" и "Полтаву" от атак легких кораблей японцев крейсер "Адмирал Бутаков", эсминцы "Капитан Изыльметьев", "Лейтенанта Дубасов ", "Лейтенант Ильин" и "Лейтенант Ломбард" Колчак отозвал в свое распоряжение. Приказ присоединиться к боеспособным линкорам получил и сопровождавший "Муравьева-Амурского" эсминец "Орфей", хотя последний к отряду еще не прибыл. Ожидались и эсминцы капитана Дарагана вместе с крейсером "Адмирал Грейг". Ну а главным событием в ближайшее время должно было стать соединение "Севастополя" и "Гангута" с двумя черноморскими линкорами адмирала Кедрова.
Два поврежденных и два исправных линкоры балтийской бригады расходились в разные стороны. "Полтава" и "Петропавловск" медленно двигались на норд-вест, "Севастополь" и "Гангут" взяли курс на норд-норд-ост. Матросы и офицеры с их палуб провожали взглядами удалявшихся товарищей. Свидятся ли они с ними еще? Колчак не думал, что у поврежденных кораблей есть шансы попасть во Владивосток. Оставалось надеяться, что эти полупокойники отвлекут на себя ночью часть минных сил японцев... А в адрес Колчака прибавятся новые обвинения в его кровожадности. Как ему адмирал Непенин говорил ему в минувшую войну при разборе плана очередной операции: "Крови захотелось? Так я пришлю тебе барана, зарежь его на шканцах". Но в данной ситуации нельзя не быть жестоким. Если остаться защищать с боеспособными кораблями недобитков, враг может перехватить черноморские линкоры. А если выбирать, кого спасать, то уж лучше черноморцев. Они еще смогут показать себя в бою!
Дредноуты "Император Николай I" и "Император Александр III" их начальник контр-адмирал Кедров после своего рискованного маневра, закончившегося гибелью "Императрицы Екатерины Великой", уводил на северо-запад. Адмирал Колчак шел ему навстречу, выдвинув, как заслон от замеченных на севере миноносцев японцев, дивизион эсминцев и крейсер "Адмирал Бутаков". Японцы, впрочем, не препятствовали сближению русских отрядов, ограничиваясь наблюдением со стороны. Расхаживая под вечерним ветерком по тесному мостику дредноута, Колчак видел через полуоткрытую дверь рубки. мрачного, как туча, командира "Севастополя" капитана Владиславлева. Тот никак не мог отойти от вести о гибели "Екатерины Великой". Линкорам-"императрицам" на русском флоте определенно не везло. Четыре года назад взорвалась в севастопольской бухте "Мария", сейчас, в Японском море нашла свою смерть ее систершип "Екатерина".
Владиславлев, похоже, решил, что "Севастополь" не поспел на помощь "Екатерины" из-за того, что задержался, принимая на борт Колчака. Не прилети командующий, "Екатерина", возможно, была бы спасена. Во всяком случае, Владиславлев бы всё сделал ради ее спасения. Нужно было учитывать обстоятельство, что в прошлую японскую войну нынешний командир "Севастополя" служил на крейсере "Громобой", а командир "Екатерины" капитан Терентьев - на старом "Рюрике". Как и все "громобойцы" Владиславлев не мог не чувствовать вины перед "рюриковцами", брошенными ими в бою при Ульсане. И вот теперь у Владиславлена появился, было, шанс искупить старый грех, но он не успел. Колчак распорядился выяснить по радио судьбу командира "Екатерины" и лично сообщил Владиславлеву, что счастливчик Терентьев был поднят среди спасенных с перевернувшегося дредноута на "Гневный", а когда затонул и тот - на "Десну".
Около восьми вечера два отряда русских линкоров - "балтийских" и "черномоских" сблизились друг с другом. Колчак распорядился передать Кедрову приказ вставать в кильватер "Гангуту". Предпринятый на полном ходу маневр был проделан быстро и даже с изяществом. Настроение команд при виде ставших в общую линию четырех огромных кораблей заметно улучшилось. С палубы до Колчака доносилось: "Теперь отольется желтым чертям за Катерину!", "Дадим прикурить косорылым!", "Теперь мы силища!" Будто забыли, что еще пару часов назад в таком же кильватерном строю шло не четыре, а семь русских дредноута. А утром их было двенадцать. Впрочем, кто-то внизу добавлял: "А вот счас еще измаилы подойдут! Вот тогда япошки белого света не взвидят!" Светлого времени действительно оставалось всего ничего.
Колчак не колебался в том, что делать дальше. Да, сейчас, когда дредноуты японцев отошли на юг, у русских 2-й и 3-й бригад линкоров на пути к Владивостоку не оставалось никаких крупных сил противника. Дай Колчак сейчас приказ о повороте на норд-вест, никакой Ямай бы за ним не угнался, а через заслоны миноносцев четверка линкоров с невыбитой крупной и средней артиллерией при поддержке двух дивизионов эсминцев определенно бы прорывалась. Даже, возможно, удалось бы провести с собой во Владивосток и кого-то из поврежденных... Что касается 1-й бригады, то быстроходные "измаилы" также вполне были способны оторваться и уйти. В сравнении с Цусимой это был бы явный успех... Ведь и немцы посчитали своим успехом, когда смогли сбежать от англичан при Ютланде. Русские потеряли "Екатерину Великую", видимо, не дойдут и "Полтава" с "Петропавловском", но и у японцев потоплены два новейших линейных крейсера, а раньше еще и старый "Аки", наверное, и "Сетцу" отправится на дно. По очкам мы даже выигрываем. Но такая "хитрая" победа, которая удовлетворила бы покойного адмирала Рожественского пятнадцать лет назад, адмиралу Колчаку была не нужна. Ему, России требовался не выигрыш по очкам, а РАЗГРОМ японского флота. А меньшим могла быть только славная гибель. Поэтому не бежать, спасаясь, во Владивосток, а ИДТИ НА ВРАГА!