Раздался выстрел – отчего Ватсон вздрогнул, – затем некоторое время слышались пронзительные крики – и человеческие, и птичьи. Человеческие наконец стихли, и Джон быстро поднял голову к окну и опустил обратно. Но затем поднялся и влез внутрь. Потому что увидел, как стая птиц волочет тело Холмса к двери.

В комнате осталось еще одно человеческое тело. Точнее, его ошметки… На Морана страшно было смотреть: весь исклеванный и окровавленный, без глаз, он представлял собой одну сплошную рану. Рядом валялись несколько убитых и раненых птиц.

– Индийская болезнь… – проворчал Ватсон и бросился в дверь.

– Здесь! Здесь! Здесь! Справа заходи, я слева! – услышал он вдруг откуда-то сверху крики, оказавшись на улице.

Джон задрал голову – и увидел, что бой с Мораном продолжался, но теперь уже в другом, потустороннем измерении: привидения замка Шерингфорд со всех сторон обступали, а правильнее будет сказать, облетали призрак полковника. Удавалось им это плохо: отлично владевший тактикой Моран – бестелесный, прозрачный и, кажется, даже помолодевший, – развивая большую скорость и закладывая над лесом виражи, не давал им взять себя в кольцо.

Исход этого боя, а точнее, погони, Ватсону стал очень быстро ясен: Моран уйдет. Вот какой-то бравый призрак в камзоле XVI века, бросившись наперерез, смог наконец догнать беглеца – а дальше между ними произошла вспышка, и замковый призрак рассыпался на мельчайшие части. Полковник взмыл вверх. По счастью, в ту же секунду призрак вновь собрался воедино – но преследовать Морана уже не стал.

Все это Ватсон увидел, наверное, в секунду или две. Гораздо больше, чем посмертная судьба Морана, его интересовало другое. Он бросился вперед.

Тела Холмса было не видно в обступившей его причудливой толпе, в которой призраки перемежались с рыцарскими доспехами, статуями и самыми разными животными. Но при приближении Джона они, даже не поворачиваясь к нему, расступались.

Наконец он увидел распластанное на земле тело Холмса. А над ним колдовала… Хоуп! Одета она была в идеально подобранный по точеной фигурке охотничий костюм.

– Э… Мисс Хоуп… – пробормотал он и зачем-то спросил: – А где миссис Хадсон?

– Прислала меня, – быстро ответила та. – Что с ним случилось?

– Да черт… ох, простите… нас заманили в ловушку! Он дотронулся до стилета с отравленной ручкой! Или, может быть, на него было наложено заклятье… На стилет то есть. Ну и на Холмса через него. И он потерял сознание!..

– Все понятно, Джон, спасибо Вам! Принесите мне, пожалуйста, этот стилет. А, вот же он, – добавила Хоуп, глядя Ватсону за спину.

Он оглянулся. Действительно, два ворона, размахивая крыльями и находясь в воздухе на уровне их голов, держали в клювах тот самый стилет.

– Спасибо! – сказала Хоуп – и столько было в ее словах доброты, благодарности, трогательности, что Ватсон пожалел, что сам не успел сбегать за проклятым ножом. – Положите его, не держите.

Вороны синхронно раскрыли клювы и, каркнув, поднялись в воздух. Стилет упал на траву. Хоуп провела над ним ладонью.

– Это не заклятье, это яд… – задумчиво сказала она.

Ватсон услышал, как по окружавшей их причудливой толпе пробежал ропот.

– Это сильный яд… – продолжила она.

Птицы закричали, собаки залаяли, кто-то завыл, заревел, залязгал доспехами… Разношерстная армия Дома Холмс искренне переживала за своего предводителя.