Выглянув из-за камней, я увидел его. Того самого — невысокого с дурацкой шапочкой. Тощего умника, который наткнулся на мой след и приперся сюда. В одиночку.
Всего один гребаный Служитель с дерьмовым ножиком на боку… но мне хватит и этого.
Я попытался выдавить из себя хоть каплю Джаду, прицелиться Мертвой Рукой в спокойно шагающую прямо ком мне худую фигурку в зеленом… Нет, бесполезно. Лишь вяло трепыхнулись и тут же улеглись обратно крохотные камешки у ног Служителя, который даже ничего не почувствовал.
И сейчас он сделает еще десяток шагов, потом повернет направо, где тропа загибается вверх за огромный валун — и наткнется прямо на меня, беспомощного и едва способного пошевелиться. У парня наверняка хватит ума не подходить ко мне близко. И он тут же заорет и проломит мне голову камнем… не обязательно именно в такой последовательности.
Меня, избранника самого Антаки, наследника силы затерянного Храма, Владыку Черной Змеи, Кшатрия далеко не самой чахлой по местным меркам Второй Ступени Прозрения и Посланника Тьмы прикончит гребаный Служитель!
Впрочем, какого хрена?! Пусть моя нога похожа на пролежавшую полгода в холодильнике баварскую сосиску, и я не могу сделать и шага — руки все еще при мне!
Я огляделся в поисках хоть чего-то, что могло бы заменить мне оружие, и заметил, что несколько валунов на изгибе тропы держатся не слишком-то крепко. И если как следует надавить на них плечом…
Времени на размышления в любом случае уже не осталось. Когда фальшивое пение «серебряного» раздалось совсем близко, я приподнялся на уцелевших конечностях и изо всех оставшихся сил уперся в валуны. Тяжесть оказалась огромной — тот, кем я был в родном мире не смог бы сдвинуть эти гребаные каменюки даже на дюйм — но тренировки с Чанданом не прошли зазря. Раздался грохот, и через мгновение я услышал сдавленный вскрик.
Валуны не прикончили Служителя и даже не вырубили его — но, похоже, основательно придавили ногу. Когда я показался на тропе, он даже не закричал — только дернулся, как от удара, и принялся закрывать голову руками. Даже его убогого ножа сейчас вполне хватило бы, чтобы по меньшей мере свести схватку вничью — но мне повезло. Парень сдался.
— Владыка… Владыка Рик, — пробормотал он сквозь слезы. — Прости, я не думал…
Узнал. Да и мне гладкое юношеское лицо с дрожащими от страха губами показалось смутно знакомым. Кажется, мы с ним вместе отбивали Анцин у Ледяного Копья…
Впрочем, разве это что-то теперь меняет?
— Прости, парень, — вздохнул я. — Ничего личного.
Глава 3
Я поймал бестолково метавшуюся передо мной ладонь и легонько сжал. Техника Мертвой Руки сработала сразу. Сама собой, будто только этого и ждала. И в мое разваливающееся на части тело хлынула чужая сила. Не Джаду — все-таки мне «на зубок» попался не Владыка — но то, что я мог обратить в жизненную энергию.
Служитель запоздало собрался закричать — но так и не успел. Из его горла вырвался лишь сдавленный хрип, а через несколько мгновений худосочное тело в моих руках обмякло. И тут же начало стремительно терять в весе, на глазах усыхая и превращаясь во что-то вроде мумии. Гладкие юношеские щеки впали. Шапочка свалилась с бритой головы, обнажая желтеющую кожу, которая через несколько мгновений обтянула ужавшийся череп — а потом и вовсе лопнула и расползлась трухой. Ладонь в моих пальцах похолодела и вдруг стала крохотной, как у ребенка.
Я делал с парнем то же самое, что и с Владыкой на берегу Канкая, когда мы вместе с Меруканом сбежали из Моту-Саэры. Только на этот раз довел дело до конца. В тот день Техника Мертвой Руки стала оружием, которым я выиграл поединок и прикончил равного по силе врага, попутно восполнив свой тогда еще невыдающийся резерв.
А сейчас я был голоден. И выжал Служителя до самой последней капли, вытянув жизненную силу даже из костей. Они уже жалобно трещали, крошась под похожей не пергамент кожей мертвеца, а я все никак не мог насытиться. Я бы с радостью выпил еще хоть дюжину таких же парнишек — примерно столько и нужно хотя бы прикрыть дно опустевшего колодца Джаду… но Антака послал мне лишь одного.
И его наверняка уже хватились и начали искать.
Вздохнув, я отпустил безжизненное тело, в котором осталось едва ли двадцать фунтов костей и жил. И тут же прислушался к собственным ощущениям.