— А еще подружился с десантником из Рязани. Ему пол пятки под Кандагаром отстрелили. Тоже с гнилью на лице лежит.

— Небось Ахиллесом нарекли? — пошутил я.

— Точно! Как догадался?

— Костя, я на скорой несколько лет отпахал. Кого только не видел. И «Неронов», которые пьяными заснули с сигаретой, Паша-застрелю — мужик пьяный в сугробе заснул, пальцы отморозил, ему ампутировали все, кроме указательных. А еще был Колян-Штопор. Это вообще история...

Вокруг нас собрались несколько пациентов, начали похохатывать.

— Этот Колян решил девушку свою впечатлить. Засунул член в винную бутылку. А вынуть не смог — пришлось к врачам ехать. Ну и все, кличка на всю жизнь.

Костику и Ко я не стал рассказывать, как в 90-е вытаскивал из перевернутой и помятой машины одного армянина. Ему железкой череп по кругу вскрыло — почти трепанация. К удивлению, выжил. Даже разыскал поблагодарить. Сказал, посмеиваясь, что теперь его называют Ашот-Кабриолет.

Уже в палате я поинтересовался дальнейшими жизненными планами Костика. Они были незамысловаты. Переехать в Москву, пойти куда-нибудь работать. Да вот хотя бы к Мельнику или Димону в милицию. «Пацаны классно устроились, а ты так вообще орел из Орла!»

— Тут медом не намазано, — пожал плечами я. — Москва слезам не верит.

— А что? Общагу дают, к погонам я уже привычный. Ну ать-два, ладно, годик потерплю в школе или как там ее называют?

— Ладно, держи краба, — я протянул ладонь. — Как устроишься, набери мне. Мельник даст номер. Может, придумаю что-нибудь получше ментовки.

Мы поручкались и я поехал домой — забирать Аню. Тесть с тещей приглашали к себе отметить праздник, но это видимо завтра. Заодно и руки попрошу. Так сказать официально. Но сначала надо подготовиться.

А еще перед этим встретить мать Панова. Потому что ну совсем не по-сыновнему получится, если она с Федей будет в метро ехать,

Дурдом возле Курского вокзала не прекращался никогда. Похоже, в этом месте самое средоточие процесса. Толпы у касс, натуральный табор в залах ожидания и на перронах, дембеля, цыгане и просто пьяные — всё это придает атмосферу уникального места. Впрочем, на Комсомольской площади у трех вокзалов, наверное, то же самое.

Припарковаться получилось не очень близко, пошел пешком. Праздник, да. Все усиленно бросились куда-то ехать. Нет бы дома сидели, телевизор смотрели. А так — пассажиры, грузчики, железнодорожники. Бесят просто. А тут еще перепутали перроны, и поезд пришел не на ту платформу.

Короче, я нервничал. Вот сколько раз говорил себе, что это совсем чужая мне женщина, нет у меня перед ней никаких обязательств, и всё остальное. И вот сейчас я снова чувствую вину. Да, я ничего с ее сыном не сделал. Но ведь он пропал! Нет его — даже кусочка памяти не осталось. Так что буду тащить этот крест. В конце концов язык не отсохнет позвонить раз в неделю и поговорить о каких-то мелочах. И пусть она со своим Федей будет счастлива.

Аня, конечно, молодец. Встретила будущую свекровь на высшем уровне. Лучше и не придумать. Как-будто тысячу раз виделись уже — вот вам тапочки, а там ванная, поможете мне с завтраком? Короче, пока мы с Федей сидели и пялились в спасительный экран телевизора, Аня Панову-старшую всячески охмуряла. Судя по довольным женским улыбкам, вполне успешно. Хотя кто ж их разберет? Они вот с таким благостным выражением лица и стрихнин тебе в суп подсыпать будут. Или твоим врагам, это уж как повезет.

— Еврейка? — внезапно поинтересовался Федя.

— С какой целью интересуетесь? — я решил не ввязываться в возможный спор. Но не тут то было.

— Ты смотри, Андрей, нация такая, гнилая. Своим там, хоть обрежься на 20 сантиметров — не станешь.