Книги
Путеводитель потерянных. Документальный роман
— Ты куда? — раздался голос сверху. — Да еще и без палки!
— Не беспокойся! Я в полной сохранности. Разве что замороженный, — ответил он и отворил холодильник, где он сидел, усыпанный мелкими точечками льда.
— Я все еще здесь, — сказал он и улыбнулся прежней улыбкой.
Опершись на палку, стоящую у порога, он вышел в палисадник. Там была лавочка, ее я тоже не заметила.
— Есть план, — сказал доктор Шпрингер, усаживаясь поближе ко мне. — Объявился племянник в Тель-Авиве. Некто Фишер. У него какая-то знаменитая фармацевтическая фирма. Он был здесь и обещал прислать за мной частный самолет. Видимо, он баснословно богат. Не могли бы вы связаться с ним, чтобы как-то ускорить событие? Я бы очень хотел увидеть Израиль, умереть поближе к своим. Человек не может понять, что творит и что творится, в полном формате ему здесь жизнь не показывают, одни фрагменты. Когда Элишки не стало, я подумал, что уже пережил собственную смерть и волен не проснуться в любом месте. Желательно не здесь. Я тут один. В морозильнике.
Доктор Шпрингер и Елена, 1994. Фото С. Макарова.
Вернувшись в Иерусалим, я зашла в аптеку рядом с домом и спросила у провизорши про фирму «Фишер».
— Что именно вам нужно, глазные капли, крем, мыло?
— Мыло.
На мыле значилась фамилия «Фишер». Но как найти самого Фишера?
Провизорша посоветовала позвонить в справочную. Оттуда меня направили куда-то еще, там я объясняла какому-то голосу, по какой причине мне нужно поговорить лично с Фишером, и, к моему удивлению, мне дали его домашний телефон. Ответила его жена. Боясь что-то напутать, я перешла на английский, коротко изложила, в чем дело, и была приглашена в гости. К самому Фишеру.
Жили они в Рамат-Авиве, в роскошном доме, но я не запомнила ни дом, ни квартиру, ни как они выглядели. Прием был радушным. Я подарила им каталог выставки «От Баухауса до Терезина» с моим именем на обложке, рассказала, что умерла Элишка и Эриху очень одиноко, что такое существование недостойно главного хирурга гетто, спасшего столько еврейских жизней, и показала кассету. Глядя на Эриха, снятого, кстати, оператором по фамилии Фишер, я сглатывала слезы, — только теперь я заметила, как он сдал. «Думаете, он перенесет полет и смену климата?» — спросила жена Фишера. «Он герой, он все выдержит, — ответил за меня доктор Фишер. — Он как никто достоин увидеть землю обетованную, необходимо использовать последний шанс». «Надо будет устроить выступление в Яд Вашем», — сказала жена Фишера. «Да. Но сначала его надо сюда доставить. Я вышлю за ним самолет». Они встали как по команде — решение принято, аудиенция окончена. Жена Фишера преподнесла мне скромный подарок — точно такое же мыло, которое я купила в аптеке на улице Шмуэля Хуго Бергмана.
Я позвонила в Румбурк сообщить радостную новость.
— И когда же ждать иерусалимского чуда?
— В ближайшее время. Если что, у меня есть номер домашнего телефона.
— Чудеса на телефонные звонки не отвечают. Такое может произойти только с вами. И только однажды.
Доктор Шпрингер как в воду смотрел. У Фишеров с утра до вечера работал автоответчик. Женский голос предлагал продиктовать номер телефона. «Спасибо, с вами обязательно свяжутся».
«Зовите меня Эрих!» — сообщила я автоответчику и положила трубку.
Доктор Шпрингер не отзывался на звонки. Видимо, он уже жил после смерти и видел жизнь в полном объеме. Частный самолет в его стереокино так и не залетел.
Губная помада