— И когда подумаешь, что за гигантскими Юпитером и Сатурном есть другие миры, затем еще и еще… что в бесконечных мировых пространствах обращаются, вслед за Сатурном, Уран и Нептун, отстоящие на миллиарды верст от Солнца, — то невольно придёшь к мысли, что эти миры, столь отдаленные от источника света и тепла, должны быть безжизненны и мертвы…
Заслышав излюбленные имена планет, Михаил Васильевич мигом позабыл свою печаль.
— Позвольте, позвольте, — остановил он Гонтрана, — но что значат эти миллиарды верст, составляющие орбиту планеты Нептун, в сравнении с теми неизмеримыми величинами, которыми отделены от нас неподвижные звезды? Эти расстояния так велики, что от ближайших к нам звезд свет идет до земли четыре года, — свет, пробегающий в секунду, как нам известно, 280 тысяч верст! Сообразите, как же велики эти пространства!
Гонтран казался пораженным.
— Значит, — проговорил он, — сейчас мы видим на небе, быть может, много таких светил, которые давным-давно уже погасли, но продолжают казаться нам светящими, так как свету нужно много времени, чтобы дойти до нас?
— Конечно, и мы будем видеть такие звезды ещё десятки, сотни и тысячи лет. Четыре года — ведь это время, которое нужно для света ближайших звезд, а есть звезды, настолько отдалённые от нашей планеты, что их свету нужны тысячи лет, чтобы пройти отделяющие их пространства великой небесной пустоши.
— Сколько же понадобится времени поезду, идущему со скоростью 50 верст в час, чтобы достигнуть даже ближайших звезд?! — воскликнул молодой дипломат.
— А вот считайте: ваш поезд будет, значит, идти в 20 миллионов раз медленнее света, — значит, ему придется идти четырежды 20 миллионов лет, итого 80 миллионов лет!
В это время взгляд Михаила Васильевича упал на часы.
— Уже девять! — пробормотал ом. — Пора! Ну-с, дорогой граф, раскланяйтесь с хозяйкой.
— Ах, папочка, — надув губки проговорила молодая девушка, — останься дома в этот вечер.
— Нельзя, нельзя, дитя мое, долг прежде всего…
— Но сделай на сегодня исключение хоть для нашего гостя, — продолжала упрашивать Леночка.
— Граф едет со мной… Да, граф, — обратился к Гонтрану старый учёный, — надеюсь, вы не откажетесь проводить меня! Мне не хотелось бы откладывать в долгий ящик разговора с вами, а сегодня как раз нам удобно будет поговорить с вами на свободе…
— С большим удовольствием, — отвечал молодой человек, — но могу я узнать, куда мы поедем!
— Это я скажу вам, когда мы останемся одни. Ну-с, так отправимся!
Гонтран был глубоко заинтересован таинственным приглашением, но опасался, что Михаил Васильевич будет наедине экзаменовать его и, конечно, убедится в полном невежестве своего будущего зятя. Как бы то ни было, отказываться было немыслимо.
Через минуту старый профессор, закутанный в тёплую шубу, нахлобучив шляпу до ушей, уже стоял в передней, нетерпеливо дожидаясь своего молодого спутника.
Гонтран между тем прощался со своей невестой. Взяв миниатюрную ручку Леночки, он поцеловал ее с галантностью кавалеров XVIII века. Эта любезность заставила молодую девушку вспыхнуть до ушей. Не отнимая руки, она проговорила:
— Будьте благоразумны, граф, наше счастье зависит от тех ответов, какие вы будете давать на вопросы папа…