Слова эти подействовали на людей, как ушат холодной воды. Они чуть ли не отпрыгнули друг от друга. Старательно не обращая внимания на медведя, сидящего рядом с Клацем посередине плота и смотрящего на них, люди взяли свои жерди и оттолкнулись в жужжащую, квакающую темноту. Луна еще не встала, но звезды вышли и ночь была прекрасной.

Снова им предстояла ночь тяжелого труда и неудобств. Они не замечали никаких признаков опасности, хотя временами у них возникало ощущение, что появились враги: они бы с радостью восприняли бы это – хоть какое-то развлечение. Они плыли все вперед и вперед через полузатонувший город, прорубая себе дорогу в водорослях. Один раз Иеро упал с плота, но тут же выскочил из воды. С него ручьями стекала грязная вода, но он хотя бы на мгновение освежился.

Встала луна и им стало легче плыть. Безмолвные черные здания следили за ними тысячами полуразрушенных глаз. Может быть, они плыли по бульварам и эспланадам, которые когда-то оживляли шум давно исчезнувших народов. И они с удивлением заметили, что ясно видят лица друг друга.

– Любовь моя, устало сказал священник, – если я выгляжу хотя бы наполовину столь же грязным и утомленным как ты, то, должно быть, страшнее рожи поблизости нет.

– Ты выглядишь гораздо хуже, – ответила она. – Я не стану целовать тебя до тех пор, пока не соскребу с тебя грязь ножом. – Какой бы усталой девушка ни была, голос ее звучал любовью и счастьем.

– Погляди-ка на этого проклятого лорса, – хмыкнул Иеро, меняя тему разговора. – Он отыгрывается на мне за все то время, что я ехал на нем.

И, действительно, Клац спал, лишь шевелились его огромные уши под рогами, да огромные ноги подергивались под брюхом. Медведь рядом с ним тоже спал, как обычно не позволяя встать между ним и отдыхом.

– А мы-то считаем, что они сторожат нас. Как нас еще до сих пор не съели с такими сторожами!

– Я понимаю тебя, Иеро. Но я настолько устала, настолько грязна, что даже если бы меня съели, я бы почувствовала облегчение. Где мы, как ты полагаешь?

Плот медленно плыл вдоль того, что когда-то могло быть величественной авеню. Тесно стоявшие по обеим сторонам здания, были так высоки даже сейчас, будучи древними руинами, что солнечный свет почти никогда не касался воды между ними. В результате растений здесь было мало. И вода казалась гораздо более глубокой: уже около часа они гребли веслами.

Далеко впереди и далеко позади были видны просветы, но сейчас с обеих сторон их окружали огромные полуразрушенные строения. Во вздымающихся к небу поросших мхом утесах были заливы и расщелины, затемненные ниши и пещеры, но общее впечатление было такое, что они находились посреди обширного каньона. По мере того, как день разгорался, этот эффект усиливался, а не спадал.

Иеро внимательно огляделся. Потом его взгляд вернулся к одному месту: он увидел нечто такое отчего по спине пробежала холодная дрожь.

«Лючара! – Его мысленный голос потряс ее так, как не может потрясти слово, произнесенное вслух. – Не издавай ни звука. Погляди вправо, на воду, сквозь большую дыру в том здании».

Тусклого света вполне хватало, чтобы очертить то место, с которого не сводил глаз Иеро. Огромная кирпичная стена или, может быть, гигантские ворота – трудно сказать – рухнула в далеком прошлом. Вода вливалась сквозь широкий проем в спокойный пруд нескольких сотен ярдов в поперечнике, полностью окруженный мрачными и очень высокими строениями, насколько могли видеть двое путешественников.

Посреди пруда, прямо напротив выхода на водное «авеню», по которому сейчас плыл плот, прямо из поверхности воды торчал тонкий и высокий предмет. Вначале Иеро предположил, что это строение какого-то неизвестного типа, может быть, шпиль затонувшего дома. Но глаза Иеро сами по себе возвращались к этому шпилю, побуждаемые каким-то физическим ощущением, которого он сам не мог определить, и тут он заметил, что шпиль этот, а, скорее – гребень, медленно движется. А потом его облик, похожий на гигантский янтарный лист, сквозь который просвечивали какие-то ребра и лопасти, вдруг пошевелился. Они смотрели на колоссальный плавник, владелец которого скрывался под поверхностью воды. Величина тела самого этого существа превосходило всякое воображение. «Должно быть, оно лежит в засаде, – послал мысль Иеро, – ждет, когда кто-нибудь проплывет мимо. Если мы не будем шевелиться, у нас есть шанс.»

И в самом деле, легонькое течение волокло их мимо отверстия, хотя и с едва заметной скоростью. Двое животных неподвижно лежали посередине плота и, очевидно, спали. Но на самом деле это было не так.

«Я слышал тебя, – донеслась мысль Горма. – Что нам угрожает? Я ничего не вижу.»

«Что-то очень большое лежит под водой, – ответил Иеро. – Не шевелись. Оно следит. Думаю, оно сможет проглотить плот целиком. Я пытаюсь забраться в его мозг.»

Он и попытался, на всех известных ему ментальных волнах, включая ту новую, которой он научился пользоваться на Мануне. Но когда плот миновал отверстие, он вынужден был признать свое поражение. Что за чудовище ни скрывалось в том заливе, он не смог вычленить его мысли из тысяч других форм жизни, заселявших окрестные воды. Размер твари вовсе не служит ключом к его ментальной активности, а сама величина тела не влияет на мыслеизлучение, по крайней мере, он не мог по мыслеизлучению определить размер тела.

Они плыли по течению до тех пор, пока из виду не скрылись и сами здания, окружавшие то место, где они увидели плавник. Тогда и только тогда Иеро дал знак Лючаре снова грести. Оба гребли очень осторожно, стараясь не допускать ни единого всплеска.