– Просто великолепно! – Великий Князь махнул рукой. – Карл Иванович, достань из моего саквояжа ту самую газету.
Через пару минут мне была предъявлена газета с напечатанными на развороте четырьмя фотографиями отвратительного качества. Тем не менее на фотографиях можно было узнать «Трибуц», «Быстрый», «Вилков» и «Бутому». Бегло прочитав статью под фотографиями, я с трудом сдержал готовые вырваться наружу обороты «русского командно-административного языка». И то удалось мне это только потому, что я заметил, что к нам подходит невысокая молодая девушка в костюме для верховой езды. В результате я только сухо заметил:
– В лучшие времена поисками этого мичмана N немедленно занялась бы военная контрразведка. При обнаружении он был бы немедленно повешен по приговору военно-полевого суда за разглашение сведений, составляющих государственную тайну особой важности.
– Даже так?! – поднял брови Великий Князь Александр Михайлович. – Хотя дед мой, Николай Палыч, за такое и не повесил бы, но на пожизненную каторгу загнал бы точно…
– Ваше Императорское Высочество, давайте пройдем в салон-вагон поезда Наместника. Ведь мы не кони, чтобы разговаривать стоя и под открытым небом.
Первым на эту немудреную шутку хохотом отозвался гарцевавший поблизости на черном жеребце лейб-кирасир, в котором я с удивлением узнал Великого Князя Михаила. Подошедшая к нам девушка, которой могла быть только Великая Княгиня Ольга, прыснула в кулак.
– Михаил Васильевич, – кивнул Александр Михайлович, – мы можем пройти к вам в салон-вагон, но мы должны услышать всю вашу историю целиком и полностью, в конце концов, мы именно за этим едем в Порт-Артур…
Я кивнул ему в ответ:
– Ваше Императорское Высочество, именно за тем, чтобы рассказать кому следует всю нашу историю, мы и едем в Санкт-Петербург. В любом другом месте на узловой станции мы просвистали бы друг мимо друга как две пули. А ведь вы с Великим Князем Михаилом входили в число тех самых, «кому следует» знать всю нашу историю целиком и полностью. Кроме вас, там только Вдовствующая Государыня Императрица Мария Федоровна и Государь Император Николай Второй…
И тут раздался глуховатый голос Великой Княгини Ольги:
– Сандро, представь мне этого господина из будущего, чтобы я, как подобает, могла задать ему пару вопросов.
Теперь очередь вздыхать настала для Великого Князя Александра Михайловича.
– Ольга, это капитан первого ранга Иванов Михаил Васильевич, прибывший к нам из две тысячи семнадцатого года с неизвестными целями. Господин Иванов, это ее Императорское Высочество Ольга Александровна, которая с неизвестными для нас целями сопровождает нас из Санкт-Петербурга. И вообще, господин Иванов высказал здравую мысль пройти в салон-вагон, а не разговаривать под открытым небом как лошади. Присоединюсь к нему и выскажу еще одну здравую мысль – разговор у нас предстоит длинный и обстоятельный, давайте для экономии времени будем обходиться в нем без чинов и титулов?
– Хорошо, Сандро, – ответила Великая Княгиня Ольга, – тогда давайте потихоньку двинемся к поезду, а по пути я приватно побеседую с Михаилом Васильевичем.
Она взяла меня под руку и мы пошли вверх по склону, по направлению к станции.
– Скажите, – она почти шептала мне на ухо. – А почему вы не назвали меня среди тех, кому собирались доверить тайну?
– Уважаемая Ольга Александровна, – ответил ей я так же тихо, – в моей истории вы вели очень уединенную и незаметную жизнь, и поэтому мы не были уверены, что вас сможет заинтересовать наша история. Но раз вы все-таки смогли вырваться, так сказать, на волю, то это большой плюс и вам, и нам.
– Так я там, в вашем прошлом, не совершила чего-то, за что мне сейчас должно было быть стыдно? – она железной хваткой вцепилась мне в руку.
– Ваше Высочество, вы были безупречны, за исключением пары ошибок, продиктованных непониманием изменившегося мира и непреодолимым давлением обстоятельств. Если вам так интересен этот вопрос, то я презентую вам книгу ваших воспоминаний, записанных с ваших слов греческим журналистом Яном Ворресом в середине шестидесятых годов. В принципе я восхищен, с каким мужеством вы пытались преодолеть это самое непреодолимое давление.
– Спасибо, Михаил Васильевич… – Хватка ее пальцев на моей руке ослабла. – Но получается, что благодаря болтливости одной семидесятилетней старушки вы знаете обо мне все?