Великий Князь, отстегнув медвежью полость, стал выбираться наружу…
22 марта 1904 года, около полудня. ж/д станция Танхой. Поезд Наместника Дальнего Востока.
Капитан первого ранга Иванов Михаил Васильевич.
Лязгнули буфера и поезд встал. Все, путь кончился, дальше рельсы упираются в горный кряж, в котором еще только будут пробиты байкальские туннели. Временный ледовый зимник уже не действует, вон сложенные в штабель шпалы, а вон и уже покрывшиеся тоненькой плёночкой ржавчины рельсы. Приехали! После короткого разговора с капитаном первого ранга Эбергардом мичман Приходько, придерживая рукой болтающийся кортик, убежал в сторону здания станции. А мы, старшие офицеры, тем временем вышли из вагона погреться на солнышке и покурить. Андрей Августович в последнее время ходит сам не свой. Конечно, это понятно, в России офицеры – что армии, что флота – после конфуза на Сенатской площади стремились находиться вне политики, а тут человек попал в самый эпицентр тех событий, которые в ближайшее время в корне изменят Россию, да и весь мир. И вот сейчас он думает-сопоставляет, как все то, что он узнал от нас, соответствует его чувству долга и присяге. Ничего, сдюжит, Эбергард человек сильный. Не успели мы докурить, как смотрим – мичман обратно бежит. Надо ему сказать, чтобы завязывал с этой беготней, несолидно для офицера. Ведь теперь он не курсант (по-местному «гардемарин»), а настоящий офицер. Подбегает к Эбергарду, да так запыхавшись, что и выговорить нормально не может.
– Г-господин к-капитан п-первого ранга, к нам едет…
– Ревизор? – это лейтенант Мартынов не удержался от шутки, тоже еще один большой мальчишка.
– Никак нет, господа, хуже! – не понял юмора мичман. – Три часа назад от станции Байкал в нашу сторону направились Его Императорское Высочество Великий Князь Александр Михайлович, Его Императорское Высочество Великий Князь Михаил Александрович, Ее Императорское Высочество Великая Княгиня Ольга Александровна… Здесь они сядут на наш поезд и направятся в Порт-Артур. А мы по санному пути пересечем Байкал и на их поезде продолжим путь в Санкт-Петербург.
Эбергард повернулся ко мне:
– Михаил Васильевич, вы такое хоть предполагали?
– Андрей Августович, это значит, что… – я вовремя остановился. – А вообще, давайте пройдемте для разговора в салон-вагон, а то вот у мичмана сейчас голова лопнет от любопытства, а это вредно для здоровья. Молод он еще знать подробности этого дела.
– Хорошо, Михаил Васильевич, – Эбергард повернулся в сторону салон-вагона, – только вот мичман у нас тоже баклуши бить не будет. Мичман Приходько, что хотите делайте, но ваши матросы должны иметь вид ДОСТОЙНЫЙ для встречи лиц, принадлежащих к Императорской фамилии. Чтоб все было как на Императорском смотре в Корпусе!
– Когда мичман убежал, Мартынов хмыкнул:
– Теперь ему некогда будет задумываться. Кстати, кто знает, когда Их Высочества и сопровождающие их лица должны прибыть на наш берег?
– Точно не могу сказать, но быстрее, чем до темноты, им Байкал не пересечь. – подумав, ответил Эбергард.
– Тогда ближе к вечеру выставим одного матроса поглазастее на берегу, и противник не застанет нас врасплох. А теперь, господа-товарищи офицеры, давайте исполним мудрое указание Андрея Августовича и пройдем в салон-вагон.
– Эх, Евгений Петрович, язык у вас без костей, – вздохнул Эбергард.
– А в моем деле, Андрей Августович, если не смеяться, тогда плакать надо, а слезы при моей профессии – это яркое указание на профнепригодность.
Так вот, продолжая пикироваться, мы вошли в салон-вагон.
– Итак, – начал я импровизированное совещание, – у кого какое мнение, что именно мы должны рассказать и показать Великим Князьям?
– Михаил Васильевич, можно мне сказать? – раздался в наступившей тишине голос лейтенанта Мартынова. – Я тут не имел других занятий, как перечитывать ту библиотеку, которую вы с Павлом Павловичем собрали для меня по нашим Санкт-Петербургским фигурантам. Особенно меня интересовали члены Дома Романовых. Фигуры положительные и не очень. Большинство из них оставили в истории след в виде разного рода литературных произведений, дневников и мемуаров. Конечно, это могли сделать те, кто пережил Революцию и Гражданскую войну. И на основе своих впечатлений могу сказать, что Государь Император смог собрать сильнейшую интеллектуально, и при этом безусловно преданную ему команду. Андрей Августович, вы не обижайтесь, у нас нет вашего врожденного пиетета перед абсолютной монархией, нам много лет скорее внушали обратное. Но сейчас Император Николай Второй вырос в моих глазах на целую голову. Ему бы только решимости побольше в благих делах, да устойчивости против всяких голосов, что гудят в уши и днем и ночью…