Ноктикус поднялся. От его тела начало исходить слабое свечение, становящееся всё сильнее и сильнее. Когда оно стало совсем сильным, кожа будто шелуха, начала отваливаться от него и, истлевая в воздухе, исчезать. Тоже начало становиться со всей плотью. Она отрывалась от тела и, отлетая, рассыпалась в прах, который тут же испарялся. Затем свечение исчезло и на месте старика стоял высокий скелет.

— Ха-ха-ха! — прогремел под сводами его дребезжащий голос.

— Я с тобой, муж мой! — опрокинула бутылку Баниефа.

— Я с тобой отец, — Робин пригубил бутылку.

— Нет! — взвизгнула Василиса, заливая в горло мерзкую жидкость.

Через несколько минут в тронном зале стояло четыре скелета. Они безумно смеялись, смотря на свои тела.

— Зелье обращение в нежить с уничтожением плоти отлично сработало, — заметил Робин.

— Ты ужасен! — хныкала Василиса.

— На себя посмотри!

— Меня теперь никто замуж не возьмёт!

— Надо бы мне придумать новое имя, — Робин поднёс к челюсти костлявые пальцы. — Робин — герой Кнэльке, отважный и благородный муж, горячий любовник и верный друг. Он никак не может быть нежитью. Стану ка я теперь другим. Моё новое имя — Гроб в лоб!

И зал утонул в тишине.

Уже стемнело, но Кнэльке горел многочисленными огнями. По городу шли факельные шествия, а на главной площади десятки тысяч людей кричали перед дворцом.

— Долой короля! Долой короля!

Стражи у дворца не было, но какая-то сила препятствовала толпе ворваться внутрь и смести всех.

В огромном здании царила темнота, лишь в кабинете короля горел слабый кристалл, освещая длинный стол со стопками бумаг. Ноктикус сидел в высоком кресле и смотрел поступления в казну.

— Долой короля! — донеслось с площади.

Высокая дверь открылась, и в комнату влетел скелет в полных доспехах.

— Отец, я узнал, что готовится штурм дворца!

— Да, — посмотрела на сына пустыми глазницами Ноктикус.