— Наваждение рассеиваться должно в свой срок — не от крика петушиного, так от молитвы искренней… А если бы не рассеялось? Если Лазарь так бы живым и остался?
— Значит, случилось бы чудо — не знак Божий, но искушение диавольское. Ибо каждому человеку свой срок на земле положен, а мёртвых подымать лишь Сыну Божьему дозволено…
— То есть, глядя на результат чуда: встретив на дороге Лазаря, коего вчера мёртвым видели, — не можем мы сказать, от Бога или Сатаны оно? Не важно, ЧТО сотворено — важно КЕМ и ЧЬИМ ИМЕНЕМ??
Взгляд священника становится неприязненным. Отвечает он после долгой паузы:
— Не знаю, юноша, к чему вы разговор наш подвести желаете. Да и знать не хочу. Одно скажу — христианин истинный к Господу не умом, но сердцем стремится. И лишь сердцем понять способен — от Бога или от лукавого то чудесное, что порой и в нашей юдоли узреть случается…
1927 год…
После лекции Богдан пришёл в преподавательскую, молча уселся на стол, закурил папиросу…
Спросил после долгого молчания:
— Скажи, Лёша, ты уверен в своих выводах касательно русалок? Полностью уверен? А то ведь я как-то в бытность в Синоде встречал младенца с жабрами…
— Живого младенца? — удивился отец Алексий.
— Заспиртованного… Возил один немец цирк уродов по западным губерниям…
— Думаю, Модест тебе лучше объяснит, отчего такие младенцы порой появляются на свет и почему неспособны к жизни… Точнее, его ты лучше поймёшь, Даня, — ибо Божье попущение для тебя пустой звук.
— Уже объяснил, — хмыкнул Буланский. — Наплёл, нагородил: дескать, люди все от рыб происхождение ведут, вот порой от дальних родичей и вылезает атавизм — то хвост, то жабры… Теоретик. А у меня вопрос-то конкретный, жизненный…
— Какой именно? — Алексей Николаевич постарался, чтобы слова его прозвучали достаточно равнодушно.
Богдан опять помолчал. Наверное, не очень-то хотел посвящать ещё одного «теоретика» в тонкости оперативной работы. Но ответил-таки.
— Дело с археологией связано… Французы раскапывали храм Дагона — того самого, про которого ты мальчишкам сегодня рассказал. Второй раз, кстати сказать, — первая попытка полвека назад случилась… В Палестине копали, в сотне вёрст от Эль-Кудса. Был в их нынешней экспедиции мой человечек, переслал копии материалов… Там интересная вещь обнаружилась — туннель, в главное святилище ведущий. Ныне-то сухой, а вот в древние времена водой был полностью залит. Причём чуть ли не восемьсот сажен тянется. А другого хода в святилище нет. Зато рисуночки на стенах имеются интересные — как бабы с рыбьими хвостами туннелем тем плавают. Вот я сижу и думаю: как жрецы к алтарю без водолазных костюмов добирались? Поневоле младенец с жабрами на память пришёл… Археологи что-то там с арабами местными не поделили — и свернулись, дело не закончив. Человечек мой настаивает: свою, мол, экспедицию посылать надо. А я сомневаюсь — это сколько ж людей и денег потребуется… Стоит ли?
— Ты хочешь потратить массу сил и средств, чтобы узнать двухтысячелетней давности секрет жрецов? Есть трактат третьего века от рождества Христова — «Опровержение всех ересей» святого Ипполита. Там порой такие «чудеса» жрецов описываются — с полным объяснением механики их исполнения — что, полагаю, трюк с якобы хождением под водой на их фоне не интересен.
— Может и не интересен… А может, наоборот… Потому что одна ниточка с той Палестины в наши палестины, российские, протянулась.
— Какая? — спросил Алексей Николаевич, стараясь дышать ровно, размеренно — сердце билось часто, тревожно. Он догадывался, что сейчас ответит Буланский.
— Жил один поляк обрусевший во времена Александра-Миротворца… Владислав Навицкий. По чину-званию — помещик Псковской губернии, а по натуре — авантюрист полнейший. Родился бы на сто лет раньше, точно шею бы свернул в каком мятеже или рокоше. А так всё место найти себе не мог… Учился в Петербурге, в Университете — выгнали. Не за политику, за дуэль, — едва отец сумел его от уголовного суда отмазать. Уехал в Ниццу, здоровье поправлять, — и там тоже история с ним какая-то грязная приключилась. Затем осиротел, прожил полгода в имении, женился даже — но опять не усидел на месте, снова махнул во Францию, поступил в Эколь Техник, — и оттуда выгнали, не знаю уж за что… Тогда-то он и примазался к первой французской экспедиции, что храм Дагона копала. Наукой та компания не сильно озабочена была — золотишко храмовое искали, ещё что ценное… Нашли чего или нет — неясно, статьи в научные журналы не посылали, музеям добычу не предлагали. Такая вот история…