Возможность «тенденциозных опечаток» обсуждалась Гербертом Зильберером[125] (1922).
20) Время от времени другие авторы обращали внимание на опечатки, тенденциозность которых нелегко оспорить. См., например, статью Шторфера «Политический демон опечаток» (1914) и его короткую заметку (1915), которую я воспроизвожу ниже:
«Политическая опечатка обнаружена в газете “Mерц” от 25 апреля с. г. В депеше из Аргирокастро приводились слова Зографоса, лидера восставших эпиротов в Албании[126] (или, если угодно, главы независимого правительства Эпира). В частности, имелась следующая фраза: “Поверьте, самоуправляемый Эпир отвечал бы самым главным интересам князя Вида. Князь может упасть (sich stürzen, опечатка, вместо sich stützen – “положиться”) на нас”. Даже без этой роковой опечатки князь Албании, несомненно, хорошо понимает, что поддержка (Stütze) со стороны эпиротов означала бы для него крушение (Sturz)».
21) Я сам недавно читал статью в одной из венских ежедневных газет, и заголовок «Буковина под румынским правлением» следовало бы, по крайней мере, назвать преждевременным, так как в то время Румыния еще не стала нам враждебной. Из содержания статьи совершенно четко явствовало, что в заголовке должно было говориться о «русском» правлении; однако цензор, похоже, нашел эту фразу настолько очевидной, что пропустил опечатку.
Трудно не заподозрить «политическую» опечатку в следующем «буквализме»: пример из циркуляра знаменитой (бывшей Императорской и Королевской) типографии Карла Прохазки в Тешене:
«По декрету держав Антанты, устанавливающему границу по реке Ольса, не только Силезия, но и Тешен делятся надвое, и одна часть zuviel[127] Польше, а другая Чехословакии».
Теодору Фонтане[128] однажды пришлось в шутливой форме возмутиться опечаткой, которая была слишком многозначительной. 29 марта 1860 г. он написал издателю Юлиусу Шпрингеру:
«Уважаемый господин Шпрингер,
Кажется, мне не суждено дождаться исполнения моих скромных желаний. Просмотрев корректуру, образцы которой прилагаю, Вы поймете, что я имею в виду. Более того, мне прислали всего один комплект для проверки, хотя я нуждаюсь в двух – по причинам, которые уже указывал. Вдобавок моя просьба о том, чтобы первый набор мне вернули для дальнейшей доработки – с особым вниманием к английским словам и фразам – не была удовлетворена. Между тем я придаю вычитке большое значение. Например, на странице 27 корректуры сцена между Джоном Ноксом и королевой содержит слова “worauf Maria aasrief”[129]. При наличии столь вопиющей ошибки для меня было бы облегчением узнать, что ее выправили. Положение усугубляется тем, что нет и капли сомнений в том, что королева и вправду должна была называть Нокса так про себя.
Искренне Ваш,
Вундт (1900) дает любопытное объяснение тому факту (который можно легко проверить), что мы, скорее, подвержены опискам, чем обмолвкам: «В процессе нормальной речи сдерживающая функция воли постоянно направлена на то, чтобы привести в соответствие поток представлений и артикуляционные движения. Но когда сопутствующие представлениям двигательные акты, их выражающие, протекают медленно в силу механических причин, как это бывает при письме, подобного рода антиципации наступают особенно легко».
Наблюдение условий, в которых случаются ошибки в чтении, дает повод к сомнению, которое я не хочу обойти молчанием, так как оно, на мой взгляд, может послужить отправной точкой для плодотворного исследования. Всякий знает, как часто при чтении вслух внимание читающего покидает текст и обращается на собственные мысли. В результате такого отклонения внимания читающий нередко вообще не в состоянии бывает сказать, что он прочел, если его прервут и зададут соответствующий вопрос. Он читает как бы автоматически, но при этом почти всегда верно. Не думаю, чтобы при этих условиях число ошибок заметно увеличивалось. Предполагаем же мы относительно целого ряда функций, что с наибольшей точностью они обыкновенно выполняются тогда, когда это происходит автоматически, то есть когда внимание работает почти бессознательно. Отсюда, по-видимому, следует, что та роль, которую играет внимание при обмолвках, описках и ошибках в чтении определяется иначе, чем полагает Вундт (не через устранение или ослабление внимания). Примеры, которые мы подвергли анализу, не дают нам права допускать количественное ослабление внимания. Мы нашли причиной, – что не совсем то же самое, – расстройство внимания посторонней мыслью, предъявляющей свои требования.
Между «описками» и «забыванием» может быть вставлен случай, когда кто-то забывает поставить подпись. Неподписанный чек то же самое, по сути, что и чек забытый. Для характеристики подобного рода забывания я приведу отрывок из романа, на который обратил мое внимание доктор Ганс Сакс.
«Очень поучительный и наглядный пример уверенной работы с механизмом ошибок среди писателей с богатым воображением, склонных вставлять симптоматические в психоаналитическом смысле акты в свои произведения, мы находим в романе Джона Голсуорси “Остров фарисеев”. Сюжет строится вокруг сомнений молодого человека из обеспеченного среднего класса; он разрывается между искренней социальной симпатией и общепринятыми взглядами его класса. В главе XXVI описывается, как он реагирует на письмо молодого бездельника, которому – под влиянием первоначального отношения к жизни – герой дважды или трижды помогал ранее. Письмо не содержит прямой просьбы о деньгах, но рисует картину великой беды и фактически выражает такую просьбу. Получатель сначала отвергает мысль расстаться с деньгами на безнадежную затею вместо того, чтобы использовать их на подлинную благотворительность. “Оказывать помощь человеку, не имеющему на то никаких прав, уделять ему частицу себя – пусть даже это выражается в дружеском кивке головой, – и все только потому, что этому человеку не повезло… какая сентиментальная глупость! Пора положить этому конец!” Но в ту минуту, когда Шелтон пробормотал эти слова, в нем шевельнулась врожденная честность. “Какое лицемерие! – подумал он. – Тебе, голубчик, просто жаль расстаться с деньгами!”[130].
После этого он написал дружеское письмо, которое заканчивалось словами:
“Посылаю Вам чек.
Искренне Ваш Ричард Шелтон”.
Тут внимание Шелтона отвлекла залетевшая в комнату ночная бабочка, которая принялась кружить около свечи; пока Шелтон ловил ее и выпускал на свободу, он успел забыть, что не вложил чека в конверт. Утром, когда он еще спал, лакей, придя чистить его платье, забрал вместе с ним и письмо. Так оно и пошло без чека.
Имеется, впрочем, и еще более тонкая мотивация потери памяти, нежели осознание эгоистичного намерения, по-видимому, совершенно естественного, то бишь стремления избежать потери денег.
В загородном поместье родителей своей будущей жены, рядом с невестой, ее семьей и гостями, Шелтон чувствовал себя одиноким; допущенная им ошибка указывает на то, что он тосковал по своему приятелю, который в силу бурного прошлого и определенных взглядов на жизнь представлял собой полную противоположность безукоризненной компании, единодушной в приверженности одному и тому же набору условностей. Действительно, тот человек, который больше не мог существовать без поддержки, прибыл через несколько дней, чтобы “получить объяснение, почему обещанный чек так и не прислали”».