В данной классификации к феноменам постсуществования относятся контакты, эффекты Л. Флинта, описанные выше, и П. Хуркоса, состоящие в вызывании «душ в прежних рождениях личности».

Такие самоописания, в равной степени часто встречающиеся при психопатологии (расщепление Я), деперсонализации, описываются в теософии как доказательства реинкарнации и наблюдаются как осложнения особой психотерапевтической техники — трансактного анализа в форме так называемых многоличностных расстройств (Берн, 1988). Внимание к автоматическому письму, о котором мы писали выше, впервые было привлечено благодаря применению ассоциативного эксперимента К. Юнга и изучения потока речи или потока сознания в психоанализе (Singer, 1985). Предполагается, что в таком автоматическом письме, с точки зрения парапсихологии, обнаруживаются также следы реинкарнационных личностей или телепатируемых ощущений.

Хотя психоанализ объясняет автоматичность особой структурой бессознательного, все же не исключено, что изучение этого феномена может многое разъяснить в моделировании ЭСП-феноменов. Изучается автоматичность письма, речи, поведения. Признаки автоматичности позволяют точно дифференцировать минимальные расстройства сознания, а возможно, и их моделировать, исходя из особенностей речи, в которой можно уловить стереотипизацию, недоговаривание и растягивание слов (Спивак, 1986).

При описании комплексных внетелесных ощущений с трудом можно разграничить психопатологию и метанаучную интерпретацию. Групповые эффекты отражены в индукции, реакциях паники, экстаза.

Заключая описание феноменологии, отметим, что во всех литературных источниках подчеркивается значение невербальной коммуникации в проявлении феноменов, которые по своей сути являются лишь одной из граней невербальных коммуникаций. Кроме того, сами экстрасенсорные феномены первоначально проявляют себя в паре индуктор — реципиент, а затем уже индуцируются.

Исследования экстрасенсорной перцепции и психокинеза должны привлекать субъективный опыт и метанаучные подходы, так как источником феноменов является личность, бессознательное которой построено по метафорическому принципу. В частности, все наблюдатели указывают именно на уникальность собственного опыта наблюдения странных: феноменов. Поэтому объяснения индукторов и реципиентов «передачи мыслимой информации», наблюдателей психокинеза обычно построено по почти поэтическому и метанаучному принципу. Но это не означает, что их следует отвергать как недоступные естественно-науч ному анализу. Мы показали выше, что психопатологические переживания доступны расшифровке, а поэтический текст может быть метафорическим выражением научной гипотезы.

При метанаучной классификации к феноменам экстрасенсорной перцепции должны относиться системы гаданий, заговоров, к психокинезу — левитация, к феноменам постсуществования — апокалиптические настроения, одержимость и экзорцис, к групповым явлениям — ожидания пришествия и мессианство (Токарев, 1976,1978). Следует указать, что метанаучная и психопатологическая классификация экстрасенсорных феноменов практически совпадают, а все метанаучные феномены пытаются объективизировать научными методами.

В частности, в основе мантики (гадания) лежат многочисленные объективные исследования, например флексорные борозды на руках прекрасно изучены генетиками и позволяют установить ряд хромосомных заболеваний. Внешне случайные символы карт ассоциированы с метафорическим текстом, который может соответствовать архетипам бессознательного. На этом основано особое терапевтическое гадание, называемое юнгианским Таро. Тональности и тексты заговоров нередко построены по той же системе, как и современные тексты эриксонианского гипноза и так далее. Словом, то, что мы считаем несущественным и паранаучным, на самом деле содержит пока не раскрытый научный контекст.

Розенкрейцеровская диаграмма № 9