Вздох Лиз в телефоне был громким и отчетливым. Понимаю: она на меня злится. Я сама на себя злюсь. Доходит до того, что мне невыносим звук собственного голоса, и все ж я не могу не говорить об этом.

– Все время после того, как на прошлой неделе мы сходили на игру «Индейцев», он и впрямь ведет себя странно, – пояснила я, останавливая машину на дорожке возле дома и оставляя двигатель работать вхолостую.

– Картер не собирается порывать с тобой. Может, уже заткнешься об этом? Может, у него просто на работе какой напряг или переживает, что родители его наконец-то в гости собрались. Ты испробовала на нем то, о чем я тебе на днях говорила? Ну, когда ты берешь свои пальцы и засовываешь их ему в…

– ЛЯ-ля-ля, Я НЕ СЛУШАЮ ТЕБЯ! – завопила я, заглушая ее голос и стараясь не слышать таких слов, как «простата» и «мягкий массаж».

– Прекрасно, – говорит она как бы между прочим. – Только, уверяю тебя, это даст ему совершенный расслабон.

Я выключаю зажигание и упираюсь лбом в руль.

– Ты хотя бы попыталась… э‑э, не знаю… ну, спросить его, что стряслось? – продолжает Лиз.

– Ты ведь сейчас на меня глазки закатываешь, так? – отвечаю я. – Нет, я его не спрашивала. Я сделала то, что всякая женщина делает при новой связи, когда ее дружок весь из себя дергается и нервничает. Я совершенно не обращаю на это внимания и делаю вид, будто ничего особенного не происходит, и при этом составляю перечень возможных колких отпоров и возражений, какие могу пустить в ход, когда ему в конце концов придет охота дать мне отставку. Я НЕ собираюсь становиться одной из тех, у кого язык немеет, когда он твердит: «Дело не в тебе, а во мне», а через шесть часов, сидя в одиночестве и темноте с бутылкой водки, вопит: «А‑а, ЭТО ВСЕ ИЗ-ЗА ТЕБЯ И ТВОЕЙ МАЛЕНЬКОЙ ПИПИРКИ!» Я намерена держать в боевой готовности отпоры на все случаи жизни, чтоб не прибегать к ним слишком поздно, когда я пьяная или одна, и они никому не принесут никакой пользы.

Откидываюсь на спинку сиденья и смотрю на входную дверь дома, в котором теперь живу с Картером. Белое, на три спальни, одноэтажное ранчо с черными ставнями угнездилось в гуще роскошных сосен. Я люблю этот дом. Но куда важнее, что я люблю двух мужичков в нем. У меня буквально сердце колет при мысли о жизни без Картера.

– Между прочим, у Картера пипирка совсем не маленькая, – говорю я, нарушая молчание.

– Об этом ты мне уже говорила. Несколько раз, – невозмутимо бросает Лиз.

– Извини, что загружаю тебя всем этим.

– Не извиняйся. На то я у тебя и есть. Просто поговори с ним об этом. Можешь отблагодарить меня за мудрый совет тем, что вспомнишь, что ты, как главная невестина подружка, должна держать меня как можно дальше от устройства и проведения всякого девичника в эти выходные, – напоминает мне Лиз.

Время свадьбы Лиз и Джима накатывает быстро. Стараясь как можно меньше походить на обычную невесту, Лиз наложила вето на традиционный холостой девичник, а вместо этого решила собрать на вечерку обоеполую компашку в какой-нибудь забегаловке. Может, именно это и нужно нам с Картером: вечер с друзьями без заботы или родительских обязанностей. Еще раз благодарю Лиз и быстро отключаю телефон, чтоб поскорее пойти в дом и поприветствовать моих мужичков.

– Я дома! – кричу я, закрыв за собой входную дверь и водрузив на столик рядом с нею свою сумку.

Цветной луч метнулся в прихожую и нацелился в меня.

– Мамочка дома! – радостно вопит Гэвин, а я подхватываю его на руки и несу в комнату.

– А где папочка? – спрашиваю я, а сама глажу спинку прильнувшего ко мне сына.

– Он на работу собирается.

Вхожу в спальню и усаживаю Гэвина на кровать, плюхаясь на матрац с ним рядом. Гэвин встает и принимается скакать вверх-вниз, распевая: