– Так что насчет меню? – спросила Вива. – Вы готовы что-то заказать?
– Пока нет. – Он загородился меню.
Она намазала маслом булочку, послушала смех за другими столиками и пианиста, игравшего «
«Должно быть, вот так люди чувствуют себя в несчастливом браке, – размышляла она. – Бесконечная вереница проплывающих мимо блюд, которые вы не хотите есть вместе; разговор как утомительная работа, ментальная форма нудной домашней уборки».
– Я закажу себе «Турнедо Россини»[17], – сказала она. – Средне прожаренное.
Когда принесли блюдо, она слушала стук ножей и вилок по тарелке, наблюдала за немолодой четой супругов за соседним столиком, которые тоже ели в полном молчании.
– Сегодня суббота, – сказала она ему. – В бальном зале будет играть оркестр. Кажется, довольно приличный. Вы хотите пойти?
– Нет, не хочу. – Он тяжело вздохнул и капризно выпятил губы.
– Ну а есть ли что-то, чем вы хотели бы заняться? – Ох, честное слово, иногда ей хотелось отвесить ему хорошую оплеуху.
– Просто говорить.
– Великий Угрюмец, – пробормотала она еле слышно.
На кондитерской тележке прибыли лимонный пирог с меренгой, фруктовые желе, яблочное суфле, мороженое и индийские джалеби, которые показались ей слишком приторными.
– Еще вина, сэр? – Официант сиял улыбкой. – У нас есть очень приятное Beaumes de Venise[18], оно прекрасно сочетается с crème anglaise. Мадам?
– Благодарю вас, мне только лимонную меренгу. – Она допила свой бокал. – Думаю, нам достаточно.
– А я хочу бутылку Beaumes de Venise, – заявил официанту Великий Угрюмец. Потом опустил голову и с вызовом посмотрел на Виву, напомнив ей молодого бычка, готового броситься в драку.
– Кто будет платить за это? – поинтересовалась она сердитым шепотом, когда официант торопливо удалился.
– Мои родители, – чопорно заявил он. – Не волнуйтесь.
Она глядела на «молодежь», болтающую, смеющуюся, поднимающуюся по ступенькам наверх, и ей ужасно хотелось хорошенько врезать ему промеж ушей – вот было бы славно! Столовая пустела, а Гай опять хмуро глядел на Виву с едва скрываемым презрением.
– Ваши родители будут в Бомбее, когда мы прибудем туда? – нарочно спросила она, зная, к чему это приведет.
– Не знаю. – Прищурясь, он разглядывал кого-то за ее спиной, давая понять, что для него они гораздо интереснее, чем Вива. А ей внезапно захотелось заставить его хоть что-то почувствовать – обиду, смятение, чтобы он понял, что она тоже живой человек.