— Спасибо, Альберт. Да, хотел вас спросить — вы читали декабрьский доклад Планка о спектральной плотности излучения? Сдается мне, что его идея с «квантами энергии» позволит преодолеть нынешний кризис физики.

Так получилось, что первый номер «Правды» под редакцией Андронова, со статьями Кропоткина и Чернова, с письмами участников стачек, с «методичкой» о создании кассы взаимопомощи вышел 5 мая, как и в моей истории, только на десяток лет раньше. И вышел сразу по всей стране и тиражом в пятьдесят тысяч экземпляров, зря, что ли, мы создавали типографии? А через две недели — второй номер, а еще через две — третий. А весь четвертый номер был посвящен событиям Обуховской обороны — политической стачки питерских рабочих, разбору их действий, выводам и советам, как в таких раскладах действовать с меньшим риском и большим эффектом.

Бабахнуло оглушительно — все «передовые элементы» впервые увидели отлично поставленное издание, где одновременно печатались (не собачась между собой, что было еще более удивительно) социал-демократы, народники, все чаще употреблявшие название «социалисты-революционеры» и даже анархисты. Не меньшее впечатление произвела на заводах и фабриках полноценная газета, а не пачка листовок, где, помимо теории, были и новости про товарищей, и полезные советы…

А уж как взвились власти… кажется, все полицейские и жандармы империи кинулись искать, где печатается «Правда», ибо масштаб проблемы был из ряда вон, пятьдесят тысяч это не хрен собачий, это больше, чем у таких известных и уважаемых газет, как «Биржевка» или «Московский листок». Но — безуспешно, в первую очередь из-за того, что искали одну большую типографию, а не два десятка в разных городах.

Авторы же этого бабаха съехались на совещание «практиков» в Будапеште — городе большом, но непопулярном среди революционной эмиграции, отчего в нем не было заграничной агентуры Департамента полиции. Но все равно в столицу Венгрии добирались кружными путями и по чужим документам, а к винному подвалу, украшенному гербом фюрста Виндишгреца, съехались и сошлись с разных сторон, с соблюдением всех правил конспирации, вроде как обычные посетители на дегустацию вина.

— Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие…

Когорта соратников, привыкшая к моим заходам, сдержанно посмеялась.

— …в ближайшие два-три года нас ждет война с Японией и связанные с этим внутренние волнения. Как оно там повернется, неизвестно, потому-то я и собрал вас всех вопреки правилам конспирации, чтобы каждый понимал наши цели и задачи.

— Почему же «пренеприятнейшее»? У нас появится шанс превратить смуту в революцию! — весело воскликнул Красин и отсалютовал сверкнувшим бокалом.

— Не будет. Вы все работаете «на земле», общаетесь с рабочими и крестьянами, сколько из них готовы взяться за оружие? — я обвел ребят взглядом.

— Человек десять… пятнадцать… крестьяне, скорее, за вилы и факелы возьмутся… из стачечных дружин разве что треть… — вразнобой начали подсчеты «практики».

— Предположим, тысяч пятьдесят по всей стране, для гарантии возьмем сто. Это против миллионной армии мирного времени, и это с револьверами против винтовок и баррикадами против пушек. Военного опыта почти ни у кого нет, а у противника пусть хреновенький, но профессиональный подход. Чем кончится, сами догадаетесь?

— Выбьют лучших товарищей, — спокойно поддержал меня Муравский, — тех, кто поведет. Точно как случилось на Обуховском заводе, все организаторы стачки получили кто тюрьму, кто каторгу. А тут не стачка, тут бой — и не тюрьма, а смерть, и это ослабит движение на многие годы. Ну и союзники и попутчики, видя поражение, отшатнутся.

— Ну хорошо, война с Японией понятно, а почему вы так уверены в смуте? — спросил Андронов, как наименее знакомый с моими «предсказаниями».

Сидели мы в саду, в тени увитых виноградом шпалер между крепкими брусьями, за обширным дубовым столом, куда нам приносили и вино, и разнообразные домашние закуски — говядину, зельц, изумительный хлеб и вообще все, чем славна земля венгерская.

— Война всегда обостряет внутренние противоречия, за нее платит народ, а царь и буржуи получают прибыли. Опять же, японцы не смогут выставить сопоставимую с Россией армию, потому будут стараться вызвать или подтолкнуть внутренние неурядицы, а уж стоящие за их спиной англичане вообще мастера в таких делах, ни за что не упустят шанса подгадить.

— Значит, следует ожидать контактов островных разведок с нашим движением и предложение денег, — полуутвердительно-полувопросительно заметил Красин и поправил свои белоснежные манжеты. — Это же отлично, через них можно получить и оружие!

— У нас пока все в порядке с финансами, стоит ли принимать такие «подарки»? — рассудительно вклинился Савинков, отвечавший за сбыт алмазов и потому ведший бухгалтерию. — Мы вполне можем вооружаться сами.

— Стоит, денег много не бывает. И лучше мы их потратим на газету. Кстати, как там «буры» насчет оговоренной десятой доли от добычи?

— Все отказались, — твердо глядя мне в глаза сказал Красин, а Савинков подтвердил это кивком. — Мы пошли на это не ради денег, а ради революции.