И мы отправились в тот же ресторанчик, что и в день нашего знакомства, куда через полчаса примчался и посыльный от Хагена с только что пришедшей телеграммой, отправленной несколько недель назад из Ломе, столицы германского Тоголенда, наконец-то добравшейся до Москвы и срочно пересланной Муравским. Текст гласил, что завтра в Гамбург должен прийти пароход, на котором прибудут господа Ротринг и Сван.

Извинившись перед Альбертом, я бросил все дела и помчался на вокзал, времени было в обрез.

Поток пассажиров, в основном, немецких ойтландеров из Южной Африки, из дверей портовой таможни, понемногу ослабевал, но наших путешественников пока не было видно, а у меня от волнения даром что не тряслись руки. И то сказать, если они везли алмазы, то везли заодно и будущее русской революции, как бы громко это не звучало.

Вот вроде бы последние, а ребят так и нет…

— Герр Скаммо? — рявкнуло за спиной и меня прошиб холодный пот, но я все-таки сумел обернуться.

За моим плечом скалились двое ребят из группы, Савинков и Красин, на которого я и сорвался:.

— Леонид, мать вашу, вы-то куда? Ладно эти, но вы же на десять лет старше!

Поджилки все еще тряслись, но я матерился, что называется, по обязанности — ребята вернулись живыми и, как выяснилось, победителями.

Что мы и отметили в ближайшем гаштете.

— Черти, одно слово, — кружки с пивом столкнулись с мелодичным звоном, — чуть в гроб не загнали.

Довольно ухмылявшиеся «буры» выглядели как обычные моряки или докеры — крепкие ботинки, штаны из прочной ткани, блузы, куртки и кепки, что неудивительно, из Тоголенда они выбрались, завербовавшись матросами на пакетбот до Гамбурга.

— Городок небольшой, но денег там много, в месяц из «Большой Дыры» добывают двенадцать-пятнадцать фунтов алмазов, Представляете, ямища полверсты шириной и четверть глубиной, — Леонид сложил руки в колесо, — вырыта только кирками и лопатами! Так что в Кимберли есть своя электростанция и даже электротрамвай. Работы хватает, особенно для специалистов, а тех, кто без профессии был, мы определили в горную школу. Сняли домики, месяц смотрели что-где, потом наши студенты составили план, провели две подземные галереи и стали ждать. Родс там постоянно бывал, ему специально показывали «русских», мы, дескать, приехали знакомиться с постановкой горного дела. А как началась война, явились к тамошнему начальству и заявили, что воевать не будем, а вот строить укрепления, работать в госпитале или тушить пожары — с милой душой. Потом при случае подожгли хранилище, сами же и тушили, заодно рекогносцировку провели. Буры, конечно, те еще вояки, сидеть на холмах да постреливать они могут неплохо, а вот атаковать или штурмовать ну никак.

Красин взялся за кружку промочить горло, и рассказ подхватил Борис.

— А потом Кронье подтянул тяжелые пушки, Long Tom, и начал садить по городу, приходилось прятаться в шахтах и подвалах, а нам оно только на руку. Мы как только обосновались, начали потихоньку таскать динамит — здесь патрон прихватим, там два, так и шло. Нас-то много, а динамита пользуют еще больше, для горных работ. Насобирали изрядно, чтобы потом жахнуть, ну вроде как снаряд разорвался, для прикрытия и концы в воду. В конце января уже ясно было, что британцы пробьются — там целая дивизия ломилась в лоб, невзирая на потери. В общем, наши горняки все рассчитали, при обстреле мы разворотили стену, вытащили черт-те сколько алмазов, полпуда, наверное, — Савинков широко распахнул глаза и даром что не развел руки, показывая размер улова, — но большую часть оставили на мине. Там как рвануло — полгорода алмазами засыпало, динамита не пожалели. Ну и еще двух ирландцев убитых в госпиталь привезли, мы им немного камушков подбросили, а потом «обнаружили» и доложили по команде. А еще через четыре дня осаду сняли, ну и мы такие к начальству «спасибо за хлеб, за соль, пора и честь знать». Лешу вот только при обстреле, осколком насмерть… двое раненых в госпитале остались, остальные кто куда, Медведник и еще один вон, вообще через фронт к бурам подались, воевать не терпелось.

— А вы-то как выбрались? — я мысленно перекрестился.

— Да по Оранжевой, сперва в Дуглас, там лодку и припасы купили, и вниз, до немецких владений.

— Там же крокодилы? — я потянулся за кружкой.

— Не, — весело отмахнулся Савинков. — Холодно им, зато кисленькие арбузы размером с яблоко по берегам, ешь-не хочу. Потом до Людерица с обозом и дальше через немецкие Камерун и Тоголенд.

— Ладно, так сколько же? — задал я главный вопрос.

Красин сразу посерьезнел, подобрались и Савинков с ребятами.