— Да ну их, задаваки… — насупился Митяй. — Я когда пришел, они надо мной смеялись, что я вирябей говорил вместо воробья или куплять вместо покупать.
— Помню-помню, кое-кто тогда пару носов расквасил насмешникам, мне Карл Карлович жаловался, — инженер взъерошил Митяю волосы..
— А че они…
— Ну, что сразу себя в классе поставил, это молодец, — одобрил Михаил Дмитриевич, — но ты уж постарайся сперва добрым словом, а в драку только коли больше ничего не помогает. С людьми надо уметь договариваться, весь мир не побьешь. А с немчиками подружись, полезно будет.
Книжки Михал Дмитрич давал читать разные, но в основном про приключения — про Робинзона Крузо, всадника без головы, следопыта Натти Бампо или про подводный корабль капитана Немо, и потом спрашивал, что понравилось в книжках, а что нет.
— Робинзон, конешно, молодец, — как-то совсем уже по-московски смягчал согласные Митька, — да только весь инстрУмент…
— ИнструмЕнт, — поправил его инженер.
— Да, весь инструмент ему достался даром и земли сколько хочешь, чего бы тут не жить. Скучно, да, но ведь и работы много. А Майна Рида сочинения не понравились, слишком господское все.
— Эка ты хватил, братец… Пожалуй, книжки о приключениях в Трансваале тебе тоже не понравятся.
Митяй только пожал плечами, уж больно много вокруг было разговоров про героических буров, даже бежать в Трансвааль собрались двое из класса, будто без ихней помощи с гадскими англичанами никак не справиться. Сам же Митька считал это пустой затеей — ну что там делать, без языка и умений?
— Знаешь что… а возьми-ка почитай это, — Михал Дмитрич снял с полки два томика — рассказы Чехова и Горького, — а когда я вернусь, поговорим.
И уехал в Париж, а Митяй по окончании учебного года вернулся на свою законную должность посыльного при строительстве. За те месяцы, что он корпел над книжками в училище Мазинга, площадка изменилась до неузнаваемости. Два дома были готовы и донельзя похожи на тот маленький игрушечный, который он увидел в своей первый день здесь в конторе, только лучше. Они сияли отмытыми до блеска стеклами, пахли свежей краской, деревом и вощеным паркетом.
Встретивший Митьку Гавря тут же потащил показывать образцовые квартиры, которыми заведовал студент Шальнов.
— О, кто к нам пришел! На прошлой неделе городской голова был, третьего дня от генерал-губернатора пожаловали, а сегодня сам Митяй! Проходи, сейчас мы тебе устроим экскурсию! — обрадовался он своему ученику.
— Вот, смотри, телефон, снимаешь трубку, просишь барышню соединить с таким-то номером и говоришь хоть с Хамовниками, хоть с Рогожской заставой. А можно с клубом-столовой, — господин Шальнов щелкнул маленьким рычажком и сурово сказал в трубку, — Алло, центральная! Доложите, что сегодня на ужин!
В трубке весело ответил кто-то из студентов, дежуривших в клубе, а Шальнов продолжил.
— А могут из центральной тебе сообщение передать. Это вот кухня, с газовой плитой и газовой духовкой, вот так огонь зажигаешь и готовишь.
— А ледник где? — спросил Митяй, нахватавшийся за год городских премудростей.
— В подвале, там большая холодильная машина на электричестве для общей столовой, и при ней ящички для каждой квартиры. Тут многое как бы общиной делается — есть столовая с едой на вынос, приходящие горничные, своя прачечная и прочее.
Но самым главным чудом была подъемная машина, ходившая вверх-вниз в чугунной кованой клетке, причем учился управлять ею как раз Гавря — его взяли в помощники швейцара.