На верфях Холмогор и Архангельска новороссийские мастера устанавливали петербургские пушки на русские кочи. Ныне знаменитые русские корабли были известны во всех европейских и американских портах. Оборотистые купцы из Руси добирались до порта Южного на африканском побережье, радуя бывших земляков моченой клюквой и калеными кедровыми орехами. При отсутствии уничтоженных английских пиратов и значительно прореженных алжирских разбойников мореплавание в Атлантике стало гораздо спокойнее. А наличие большого числа дружественных стран и портов в Европе, Африке и Америке второе десятилетие выводило Московскую Русь в ряд крупнейших морских держав. При дешевизне русских традиционных товаров и отсутствии ввозных пошлин в православных странах конкурировать европейцам с ними было сложно. Богатели русские купцы на внешней торговле с каждым годом, торговый флот Руси рос небывалыми темпами. Росли и доходы корабелов, крестьян, продававших зерно, пеньку, мед и лен, весьма востребованные по всему миру. Росли доходы строгановских уральских заводов, поставлявших на внешний рынок стеклянную посуду, широкий набор стальных изделий, уральские самоцветы.
В Черном море, с помощью последних мощных локаторных станций находившемся под полным контролем Новороссии, русские корабли торговали без ограничений на всем побережье. В случае редких конфликтов с конкурентами катера Дунайской флотилии быстро и бесцеремонно наводили порядок на всем русском побережье, от Керчи до устья Дуная. Турецкие и греческие торговцы с ругательствами и скандалами теряли свои позиции в черноморской торговле. Но привлечь привычный довод против конкурентов в виде оттоманской эскадры не могли. После появления на большей части черноморского побережья казачьих поселений, от Буджака до Приазовья, остатки турецкой черноморской эскадры ушли в глухую оборону. Их сил едва хватало на контроль болгарского и кавказского побережья. Черное море, полтора столетия бывшее внутренним турецким озером, на глазах возвращало себе исконное название Русского моря.
Учитывая огромные доходы Руси от освоения Сибири, превосходившие по стоимости пушнины все американское серебро и золото Испании, московское царство переживало всплеск нежданного богатства, каковое в прежней русской истории выродилось в строительство огромного количества церквей и монастырей да в десятилетия Смуты. Ныне, в условиях практически тепличных, лишенная внешних врагов и обременительных войн Московская Русь активно строила города и остроги, забирая под себя огромные территории, от Дуная до Урала и Арала. Если царь Борис Годунов в свое время успел построить почти сотню городков и острогов, то у Иоанна Пятого было гораздо больше возможностей. Русские поселения росли со скоростью грибов на южных землях, наравне с православными церквами и монастырями. Ремесленники и крестьяне богатели на царских заказах, получая оплату звонкой монетой, с которой у нынешней Руси не было никаких проблем. Золото и серебро Урала, Алтая, выручка от внешней торговли позволяли русским купцам и ремесленникам развиваться достаточно активно. Народ стал забывать малоликвидные кожаные расписки, заменявшие деньги лет тридцать назад. Где много денег, там и торговый оборот растет, жители Руси активно строились и распахивали нетронутые черноземы новых владений, поставляя на продажу все больше зерна и скота.
Как всегда, оказалось много недовольных усилением московских властей даже среди лояльного населения. Казачья старшина на Правобережной Украине требовала себе боярских привилегий, католики-литвины и украинские евреи настаивали на своей независимости и самостийности. Остатки ногаев в междуречье Волги и Дона привычно грабили всех подряд, ибо не знали других способов заработка. По совету русов и авторитетного для царя лекаря Алексея Кочнева, недовольных подданных не вешали и не подкупали, как было принято ранее. Им предоставлялось право переселиться в Сибирь с сохранением всего имущества и выплаты немалых денег на хлопоты либо покинуть страну в любом направлении без имущества. Подавляющее большинство выбирало Сибирь, с пустыми руками отправляться за границу никто не желал. К тому же на юге Московской Руси беспрепятственно работали агенты влияния русов, агитировавшие недовольную московскими порядками молодежь на переселение в Африку и Америку либо на обучение в Новороссию. Учитывая принятые меры и безоговорочное превосходство стрельцов в военной мощи против любого кочевого племени, крупных бунтов на огромных южных землях Руси удалось избежать. Евреи с помощью русов добровольно-принудительно переселялись в Израиль, а католики ставились перед свободным выбором: сохранить веру и жить в Сибири либо остаться на родине, но православными христианами. Многие оставались жить в Литве.
Постепенно русским дьякам и воеводам, на примере русов, удалось наладить добровольно-принудительное переселение прочих недовольных и неудобных православных подданных на восток, на черноземы Южного Урала и на Алтай. Сопротивление Боярской думы посол Новороссии преодолел привычным для шестнадцатого века путем подкупа, средств для этого в стране хватало. Подарок наместника Петра царю Ивану Пятому Ивановичу для обороны Южного Урала тысячи ружей и сотни пушек с двойным боеприпасом сыграл окончательную роль, убедив сомневавшихся советников царя. Остроги по реке Яик и притокам возникли почти на полтора века раньше, чем в прежней истории Руси. А еще не закабаленные крестьяне из Центрального Нечерноземья спешили перебраться на вновь открытые богатые земли, где нет бояр и земельный надел нарезался по желанию любому православному бесплатно.
Активные в прежней истории Руси набеги башкир, ногайцев и казахов в Поволжье и Приуралье на сей раз легко отбивали скорострельными и дальнобойными ружьями и пушками. А к концу девяностых годов шестнадцатого века, когда русы через северную Индию и Афганистан пробрались в Среднюю Азию, набеги на русские земли стали затихать. Все башкирские и казахские кочевья устремились на юг, где узбекские, туркменские и киргизские ханы судорожно набирали наемников для своей защиты. Слишком жестоким и стремительным оказалось наступление механизированной группы войск русов на среднеазиатские ханства. Афганистан и Туркестан были захвачены русами за два месяца, несмотря на отчаянное сопротивление бежавших туда приверженцев могольской империи. По проложенным взрывчаткой дорогам грузовики и боевые машины, словно иголки, проткнули узкие ущелья Афганистана и Туркестана, вырвавшись на оперативный простор южных степей и полупустынь Средней Азии.
Вернее, обе страны были пройдены экспедиционным корпусом насквозь на скорости сто пятьдесят – двести верст в день. Успевшие собраться для сопротивления войска ханов и эмиров уничтожали безжалостно и быстро, без остановки на сбор трофеев. Трофейщики шли во втором эшелоне русских войск, а передовые отряды мотопехоты двигались настолько стремительно, что догоняли и перегоняли бежавших с поля боя всадников. Там уже все решало поведение последних. Сообразивших сдаться на милость победителей оставляли в живых, лишая коней и оружия. Глупцов, решавших сопротивляться, безжалостно уничтожали. Как шутили германские ветераны, «Новороссии не нужны глупые подданные». Учитывая специфику горных дорог, которых было немного, после оккупации Афганистана официальных могольских войск и представителей прежних властей провинции империи Великих Моголов там практически не осталось. Немногочисленные не захваченные русами среднеазиатские ханы судорожно нанимали себе северных кочевников, не жалея денег, либо бежали на восток, в Джунгарию и Монголию, или на север, в подданство Московской Руси.
Так что к концу шестнадцатого века напор среднеазиатских кочевников на русские селения снизился в разы. Оставшиеся «без работы» уральские и донские казаки сами развернулись в любимых грабежах соседей-нехристей – ногаев, казахов, башкир и прочих племенных сообществ. Многие утверждали, что в Северном Прикаспии сохранились кочевья настоящих хазар и алан, но филологи магаданцев туда добраться не успели, чтобы уточнить такой слух. Зато казачья живая добыча – ясырь, захваченный в разгромленных стойбищах ногайцев, хлынула на дербентский невольничий рынок таким бурным потоком, что южные границы Руси рисковали обезлюдеть через пару десятилетий.
Вооруженные ружьями, а то и пушками производства строгановских уральских заводов, казаки не встречали никакого действенного сопротивления своим безнаказанным набегам на соседей-кочевников, имевших одни луки со стрелами. Выжившие в сражениях с казаками кочевники быстро откочевали за Кубань, в предгорья Северного Кавказа. Они предпочли многолетнюю войну с кавказскими горцами, где были шансы выжить, бессмысленной гибели под выстрелами казачьих ружей. За неполные двадцать лет на южных границах Московской Руси установился мир, огромные степные пространства обезлюдели, покинутые кочевниками, чем сразу воспользовались донские казаки, быстро продвинувшие свои городки и остроги до берегов Кубани. После чего началось бурное освоение огромных нетронутых земель, оставшихся пустыми. Московская Русь теряла население центральных регионов сотнями за год, крестьяне целыми общинами уплывали по Дону и Волге на свободные богатые черноземы, где многие писались казаками, чтобы не попасть снова в боярскую кабалу, продолжая, однако, работать на земле.
Потому и недоумевали собранные в Петербурге лучшие ветераны разведки Новороссии, что в обозримой ойкумене не существовало, по их мнению, сколь-нибудь достойной цели для штурма ее силами сразу полутора сотен бойцов. Вдоволь наговорившись со старыми приятелями, разведчики были собраны в небольшом закрытом зале, где их ожидал Николай Кожин. Для придания законности встрече присутствовал министр обороны Новороссии, который подтвердил полномочия министра безопасности руководить армейскими частями. Он и начал разговор, подтвердив не только полномочия Кожина, но и глубочайшую секретность операции, которую придется хранить всю оставшуюся жизнь. Многие разведчики лишь хмыкнули: подобных секретных подписок у них в личном деле хранился не один десяток.
– Господа, всех вас вчера ознакомили с обстоятельствами попытки отравления кардиналом Джинолезе наместника Новороссии Петра Головлева. Мой коллега и друг выжил чудом и до сих пор находится в госпитале. Два библиотекаря погибли от яда, еще два выжили. К сожалению, мы не можем предъявить Ватикану попытку отравления наместника официально. Поэтому решено привлечь для ответных действий ваше подразделение. Вам предстоит уничтожить папу римского и полтора десятка кардиналов. Кто считает сие бесчестным, прошу выйти из зала! – Николай внимательно всматривался в лица разведчиков и не увидел ни единого сомнения. Многие откровенно улыбались, другие строже сдвинули брови. Ни один из разведчиков не дрогнул лицом, выказав хоть каплю сомнения в правильности и честности предстоящей операции, хотя некоторые разведчики были дворянами.
«Значит, хорошо мы воспитали своих бойцов», – похвалил себя Кожин.
– Рад, что вы все доверяете наместнику Петру и нам, его соратникам. Диспозиция будет следующая…
Майор Ельцов прижался к стене дома из старого ракушечника, днем выглядевшей светло-серой, но абсолютно черной в темноте, и прислушался. В узком переулке у самых ворот ватиканского казначейства стояла вполне надежная тишина. «Черт возьми, – подумал майор, недавно побывавший на секретной выставке перспективных военных разработок, – когда эти умники доведут до нормальных размеров свой прибор ночного видения?» Та установка, что показали месяц назад в Ирии, представляла собой громоздкий ящик с двумя экранами и локатором. Однако ее уже ставили на боевые машины разведки, которые, к сожалению, в Риме использовать не удастся. В отличие от Праги, этой ночью разведчики и приданные им триста безопасников работали анонимно. Все были одеты в привычные черные костюмы, вооружены автоматами.
Но работать предстояло исключительно холодным оружием, а в случае огневого контакта надлежало подобрать все стреляные гильзы. Зато никаких ограничений по свидетелям не было, как не должно было остаться ни единого живого свидетеля присутствия русов. Потому и начали работать после наступления темноты, когда все дети в Риме будут уже дома, как большинство порядочных взрослых. Остальные, кто встретится, подлежали непременному устранению. Майор еще раз прислушался и тронул своего напарника, направляясь к воротам казначейства. Планы объектов у разведчиков были подробные, с обозначением постов охраны и особо важных хранилищ. Потому захват казначейства прошел в считаные секунды; не успели закончиться предсмертные конвульсии у первого убитого стражника, как майор ринулся вперед по узким коридорам здания. Еще три двери были выбиты легко, как и обезврежены встретившиеся два охранника. Не прошло и пяти минут, как майор уже стоял у крепких металлических дверей главного хранилища денег Ватикана.
– Сварку! – негромко скомандовал Ельцов позади стоявшему бойцу. Спустя пару минут два специалиста уже зажигали газовые горелки своих переносных баллонов. Все остальные разведчики отвернулись, зажмурившись и закрыв глаза руками.
– Всем назад! – послышалась команда сварщиков через короткое время, и тяжелая металлическая дверь гулко упала на выложенный плиткой пол. Казалось, вздрогнул весь квартал. Следовало спешить.
Майор подсветил карманным фонариком освободившийся вход и убедился, что все идет по плану. Впереди, справа и слева от длинного прохода, на многочисленных полках стояли сундучки с документами и деньгами. Майор прошел быстрым шагом до конца хранилища, убедившись, что никаких неожиданностей не будет. Вернулся обратно, включил карманную рацию на передачу и сообщил:
– Я Третий, начинаем погрузку. Все в норме. – Не дождавшись указаний, а лишь короткого гудка в знак приема сообщения, сказал, уже обращаясь к своим бойцам: – Начали, пакуем. Зовите безопасников.
Безоружные безопасники, собранные со всего Острова, «вооруженные» лишь мешками и носилками, приступили к методичному ограблению казначейства. Богатейшее хранилище Ватикана этой ночью должно было опустеть. Опытные банковские специалисты, бывшие среди нападавших, легко разобрались в важности и стоимости захваченных документов, векселей и денежных обязательств. Под их руководством почти сотня сотрудников новороссийской безопасности начала паковать захваченные ценности в приготовленные мешки. По мере готовности три-четыре десятка мешков выносили одновременно, в сопровождении отделения разведчиков, за пределы ватиканского квартала. В двадцати метрах за углом ценности грузили на заранее приготовленные повозки, с тщательно смазанными ступицами колес и обмотанными тряпками копытами лошадей и мулов.